Стать смыслом его жизни - Ирина Грин

— Вроде за убийство.

— За убийство? — недоверчиво переспросил он. — И кого же он убил, этот твой человек?

— Женщина, убила своего мужа.

— А зачем? — спросил Олег, сам осознавая идиотизм этого вопроса.

Вера пожала плечами.

— Подожди, сейчас что-нибудь придумаем, — и Олег забарабанил пальцами по столу. Потом достал телефон и принялся нажимать на кнопки.

— Так, — бормотал он себе под нос, — этот нет, может, этот? Ага, вот! Вот этот! Здравствуйте, Пал Степаныч, Васильченко беспокоит. Узнали? Да… Да… Нет… — мужчины обменивались положенными по правилам игры любезностями. — Ну, не без этого, не без этого… Кстати, Пал Степаныч, — наконец приступил к делу Олег, — тут женщина мужа убила… Я хочу помочь, но не представляю как… Нет, не я… Нет… Да, да. Вещи, еду, адвоката. Фамилия? Как фамилия? — это уже Вере.

— Петрова, — шепнула она, — Галина Алексеевна.

— Петрова Галина Алексеевна, — доложил Олег невидимому собеседнику. — Ага, хорошо… Хорошо… Хорошо… — и положил трубку.

Это трижды произнесенное «хорошо» подействовало на Веру успокаивающе. «Может, действительно все уладится, — подумала она, — хотя если действительно убила…»

— Он сейчас перезвонит, — сказал Олег, — ты ешь.

— Спасибо, я ем, — отозвалась Вера, — только вы так и не ответили — привезете завтра Романа к логопеду?

— Давай так, все по порядку. Сейчас дождемся звонка, а потом сориентируемся. Может, завтра, может, в какой другой день…

— То есть вы согласны? — Вере захотелось расцеловать упертого папашу, и она с трудом заставила разгулявшиеся эмоции успокоиться.

— Согласен, — проворчал Васильченко, глядя, как вспыхнули от внезапной радости ее глаза. «А ведь она действительно счастлива, — подумал он, — счастлива из-за того, что «сделала» старого упрямого мужика. Заставила-таки плясать под свою дудку. Или не из-за этого? Кто их поймет, этих сестричек!» Почему-то в голову пришел старый, но от этого не потерявший актуальность анекдот, когда мужик, выловивший случайно золотую рыбку, долго думал, какое желание загадать — у рыбки почему-то был лимит размером только в одно желание, зато самое-самое. Так вот, наш мужик захотел стать хозяином скоростного автомобильного тоннеля то ли под Суэцким каналом, то ли под Панамским. Рыбка взмолилась: «А попроще ничего нельзя? Это же копать! Сваи забивать!» «Ну, тогда хочу понимать женщин», — сказал мужик. Рыбка почесала плавником в затылке и грустно сказала: «Так что ты там говорил по поводу тоннеля?»

Мобильный зазвенел, когда они пили чай.

— Слушаю, — лицо Олега приняло сосредоточенное выражение. — Да… Сейчас, минутку, я запишу… Да… — найдя в кармане ручку, он начал что-то быстро писать на газете. — Хорошо, я понял… Понял… Спасибо, Степаныч! Если что будет надо по моей части, обращайся.

— Ну что? — спросила Вера.

— Все в порядке. Завтра в четырнадцать в отделении полиции увидишь свою Петрову. На, держи, — он оторвал кусок газеты, — снизу позвонишь по телефону, позовешь Кузякина Андрея Михайловича. Это следователь, который ведет дело. Аида Степановна соберет передачку для приятельницы твоей. Все понятно?

«В четырнадцать, — подумала Вера, — это опять отпрашиваться с работы. Чтобы доехать от больницы до полиции надо как минимум полтора часа. А вдруг автобуса не будет? Антон Семенович меня убьет».

Терзания Веры не укрылись от проницательных глаз Васильченко, но он истолковал их по-своему.

— Ты боишься? Я тебя отвезу!

— Нет, — энергично замахала головой Вера, — нет, я сама. Только с работы сложно будет отпроситься!

— Я как раз и хотел с тобой поговорить по поводу твоей работы. Знаешь, мне кажется, Кристине не нравится у меня. Как-то не любит она Ромку.

— С чего вы взяли? — Вера увидела, как спина Аиды Степановны превратилась в монолитную железобетонную конструкцию, уши развернулись локаторами, готовыми уловить самый тихий звук.

— Мне так кажется.

— Пойдемте, — Вера встала из-за стола и решительно направилась к двери.

— Куда? — нехотя поднимаясь, спросил Олег.

— Пойдемте.

Вера уже немного ориентировалась в хитросплетениях васильченковских коридоров, поэтому через несколько мгновений они оказались возле зала в стиле ледникового периода.

Тихо толкнув дверь, Вера вошла в комнату. Олег шагнул вслед за ней. Увиденное заставило его остановиться. В огромном кресле сидела Кристина, на руках у нее спал Ромка, даже во сне обнимавший шею воспитательницы. Лицо женщины было наполнено добротой, умиротворением, казалось, что оно светится изнутри и излучает в мир тепло, красоту и любовь. Было видно, что Кристине не очень удобно сидеть, но она боится пошевельнуться, чтобы не нарушить эту маленькую идиллию.

Стараясь не шуметь, Олег подошел к женщине и взял у нее ребенка.

— Пойдем, поможешь мне его положить, — почти беззвучно произнес Олег, обращаясь к Кристине. Они вышли из комнаты, а Вера заняла Кристинино место в кресле. Согретое теплом женщины и ребенка, оно не казалось таким отталкивающе холодным. Только сейчас, удобно угнездившись в мягком ворсе, Вера с удивлением отметила, что терзавшая ее головная боль отступила.

«Как хорошо, — думала она, — завтра покажем Ромку врачам, будет лечиться потихоньку. Детская психика отходчива. Все-таки повезло Катьке. Такой мужчина!»

При мысли о сестре все Верино благодушие исчезло, ибо эта мысль сразу потянула за собой мысли о матери.

«Надо ехать домой, — решила Вера, — что бы ни предлагал Олег, надо ехать домой. Мама волнуется».

Однако Олегу не хотелось так просто отпускать Веру. Он был поражен метаморфозами, произошедшими с Кристиной, и жаждал объяснений, как Вере это удалось. В том, что это дело рук докторши, он ни секунды не сомневался.

В результате им удалось договориться: сейчас Олег отвезет Веру домой, а завтра поможет добраться из больницы в полицию и при необходимости утрясти возникшие вопросы. На то, чтобы Олег подвез ее утром на работу, Вера категорически не согласилась.

По дороге домой разговор не клеился, несмотря на все усилия Васильченко, почти всю дорогу они ехали молча.

Дождавшись, пока машина отъедет, Вера выскользнула из подъезда и села на стоявшую рядом скамейку — ей абсолютно не хотелось идти домой. Уже совсем стемнело, в небе начали зажигаться звезды, а она все сидела и сидела.

И вдруг увидела знакомый силуэт. Мама! Она шла со стороны магазина с большой и, по всему видно, тяжелой сумкой. Вся какая-то поникшая, сгорбленная. То ли от тяжести, то ли от навалившихся проблем. Вера почувствовала, как заныло сердце.

— Мама! — подскочила она со скамейки.

Мать вздрогнула, поставила сумку на землю.