Ольга Калашникова - Михаил Филин

В «Русалке» по сравнению с «Янышем королевичем» сюжет расцвечен введением новых лиц, как то: Мельника, Княгини, Мамки и т. д. Наряду с этим введены сцены, показывающие события, которые в «Яныше» отчасти совершаются, так сказать, за кулисами: такова свадьба Князя. Основные же схемы событий вполне совпадают, с тою лишь разницей, что Яныш королевич как будто случайно встречает русалочку водяницу, а в «Русалке» сама героиня её высылает навстречу Князю. Но это различие целиком относится к мотивировке встречи и не отклоняет линии сюжета.

Сравнивая ход событий в «Русалке» и «Яныше», убеждаемся, что он по существу одинаков и там, и здесь. «Русалка» отличается от «Яныша» только более детальной разработкой, как чисто психологической, так и сюжетной. Однако если в «Русалке» сюжет, по сравнению с «Янышем», оказывается более разработанным в ширь и глубь, то в длину он оказывается короче. Драма механически обрывается на первом моменте встречи с русалочкой. Каково должно было быть дальнейшее течение событий? То обстоятельство, что до встречи с русалочкой сюжет драмы по существу вполне параллелен сюжету песни, даёт основание с большой вероятностью предположить, что и в дальнейшем этот параллелизм должен был сохраниться. Подобно «Янышу королевичу», «Русалка» должна была стать трагедией возобновившейся любви к мёртвой, что подтверждается и наброском «Как счастлив я…», и психологической близостью этой темы Пушкину.

57.

Любовь бывает «счастливая» и «несчастная»: со взаимностью или без неё. И хуже того: любовь с ненавистью в ответ. Если дело идёт о мёртвой, момент разлуки решает всё.

И в «Заклинании», и в «Для берегов отчизны дальной…» Пушкин уверенно ждёт от «возлюбленной тени» ответной любви. В «Русалке» таким ожиданиям нет места. Пушкин знает, что он виноват перед умершей, и думает, что, умирая, она его не простила, что расставалась ошеломлённая и покорная, а умирала в злобе и ненависти к нему. Дочь Мельника по уходе Князя со злобной иронией повторяет его оправдания:

И далее:

В «Яныше королевиче» эта ненависть ещё только едва намечена. В стихах, изображающих момент утопления, — нет её вовсе или она лишь слабо выражена:

В момент свидания с королевичем злоба Елицы выражается лишь в язвительном оттенке её ответа на просьбу о любви:

В «Русалке» этот мотив значительно углублён. Тогда как в «Яныше» королевич как будто случайно встречает маленькую водяницу, — в драме встреча Князя с Русалочкой сознательно подготовляется её матерью:

Русалка

Дочь

Русалка

Дочь

Русалка

У Русалки, таким образом, есть готовый план мести. Каков он в точности, мы не знаем, так как пьеса обрывается на первом моменте встречи Князя с Русалочкой. Но несомненно, что дальнейшее течение драмы должно было содержать осуществление этого плана. В отличие от русалки Елицы, прямо отвергающей любовь королевича, эта вторая Русалка намеревается быть коварной. Ещё не зная, возгорится ли снова любовь к ней в сердце Князя, она готовится возбудить эту любовь своею притворной любовью.

Таким образом, наше предположение о возобновляющейся любви Князя как о предмете дальнейшей драмы дополняется: эта любовь должна была стать орудием мести в руках Русалки. Как именно развернулся бы далее сюжет «Русалки» и чем бы закончился, — сказать нельзя. Ясно одно: эта любовь к мстящему призраку, к «холодной и могучей» Русалке должна была привести Князя к гибели. «Русалка» должна была стать одной из самых мрачных страниц в творчестве Пушкина. В этой драме замышлял он представить мщение прошлого. Недаром ещё в 1828 году писал он в «Воспоминании»:

Один из этих двух призраков должен был явиться в «Русалке».

58.

Маскируя свою личную драму притворным подражанием опере Краснопольского, главные очертания которой столь роковым образом оказались удобными для такой маскировки, Пушкин не без лукавства заимствовал из «Днепровской русалки» также и ряд подробностей. Среди книг Пушкина сохранился экземпляр «Днепровской русалки», взятый, по-видимому, взаймы из личной библиотеки А. Ф. Смирдина: на экземпляре I-й части имеется смирдинский ex libris[284]. По-видимому, Пушкин пользовался этой книгой как справочником и пособием для маскировки. Он сознательно, для отвода глаз, заимствовал детали у Краснопольского и держал книгу у себя, пока «Русалка» не кончена. После смерти Пушкина смирдинская книга так и осталась в его библиотеке, не будучи возвращена владельцу.