Некрасавица и чудовище - Анна Бруша

— А может, Магда к балу обзаведется новым женихом?

Ох, Светлейшая! Мужчины еще большие сплетники, чем женщины.

— Она совсем не балует нас своим присутствием на отборе. И не ответила своим подругам.

Я посмотрела на мага, который это сказал. Мужчина спокойно пил вино. Можно не сомневаться: как только Силан вернется, ему тут же «по-приятельски» разболтают, что я «пропадала где-то во дворце».

— Магда, а вы уже слышали радостную новость? — Ян сегодня был особенно разговорчив. — На бал прибудет ваш отец.

Алисана недовольно поджала губы.

А вот это было полнейшей неожиданностью. Знак не очень добрый, как ни посмотри.

— Прошу меня извинить.

Я поднялась из-за стола.

— Я помогу Магде дойти до комнаты, — сказала Лотта и тоже встала.

Она взяла меня под руку, и мы удалились.

— Как дела с напитком? — спросила она.

— Сегодня, — отозвалась я. — Не передумаешь?

— Сегодня я отказала Марку. На отборе я не демонстрирую своих талантов другим магам. Мне нужен только Силан. Светлейшая мне свидетель.

Она сжала мой локоть с такой силой, что я едва не вскрикнула.

— Так что если ты меня подведешь… я уничтожу тебя.

Я поверила. Сразу и безоговорочно. Мне показалось, Лотта немного помешалась. Рот некрасиво перекошен, глаза лихорадочно горят. Безумная, как есть безумная.

— Не волнуйся, все будет готово, — уверенно сказала я. Обещание Эдмунда придавало сил.

Видно Лотта это почувствовала. Она отпустила мой локоть и, бросив на меня напряженный взгляд, удалилась обратно к магам и подругам.

Смотря ей вслед, я думала, что в последнее время она очень сильно изменилась. Из яркой беззаботной красавицы превратилась в мрачную особу. Какая-то неправильная любовь! Любовь — это же что-то хорошее, это самое светлое чувство. Или… Силан настолько ужасен, что любовь к нему приносит лишь мучения?

Вернувшись к себе, я зажгла высокую свечу, взяла мешочек с ингредиентами для напитка, села в кресло и закрыла глаза. Руки сжимали мягкую ткань, я чувствовала плавные очертания флаконов. Все получится. Должно получиться. Иначе и быть не может.

Дыхание становилось глубже и ровнее. Значение имели только звуки. Я слышала, как девочки расходились по своим комнатам, как затихали их голоса и смех. Я слышала, как наш павильон окутывает ночь. Я слышала, как мыши покидают свои норки и отправляются на промысел. И когда протяжно закричала ночная птица-смертник, я наконец открыла глаза.

Свеча почти догорела, в лужице воска плавал крошечный, едва теплящийся огонек, который мигнул синим и исчез. Комната погрузилась во тьму.

Пора.

Накинув темный плащ, я вышла из комнаты. На пороге обнаружилась целая пачка писем, перевязанных гладкой тесьмой. В неверном свете луны различались уже знакомые очертания рун.

Так много. Что же он мог написать? Поборов нахлынувшее любопытство, быстро сунула письма под подушку — сейчас есть дела поважнее. Немного помедлив, выскользнула из павильона и отправилась ко дворцу, возвышавшемуся темной громадой.

По спине полз противный холодок. Страшно. Очень. Незнакомые шорохи, резкие запахи цветов… Знакомые дорожки парка выглядели таинственными тропами через неизведанные темные территории.

Похоже, ночью здесь начинается своя, особенная жизнь. Вдалеке блеснул свет факелов, раздались развязный хохот и разгоряченные мужские голоса. Я успела вовремя скрыться в тени декоративных развалин.

— Вина!

К моим ногам упала початая бутылка, хорошо, что не задела. Я вжалась в стену, не замечая, как острые веточки колючего вьюнка впиваются в кожу.

— У Элиаса есть еще.

— А может, навестим тех хорошеньких фрейлин?

Снова хохот. Голоса зазвучали совсем близко.

— Дрейн! Ты идешь?

Я перестала дышать. Не может быть!

— Сейчас.

Какой знакомый голос. Да и много ли Дрейнов в этом дворце?

Совсем близко зашуршали кусты, и в нескольких шагах от меня вынырнул мужчина. Тьма оставалась моей единственной защитой. Поверни он голову — я была бы раскрыта.

Но он сосредоточился на другом. Вскоре раздалось весьма характерное журчание и довольное кряхтенье. В нос ударил резкий запах мочи. Меня затошнило от отвращения. Казалось, это продолжалось вечность. Но Светлейшая была на моей стороне, он ушел. Голоса компании стихли.

Силан стал мне еще отвратительнее.

Со всех ног я бросилась ко дворцу. Не помню, каким чудом нашла дорогу к двери Эдмунда. Ночь пожирает все цвета. Приходилось магией освещать двери, чтобы отыскать лиловую. Но кто ищет, тот всегда найдет. Несколько минут я медлила, а потом тихонечко постучала.

Комната Эдмунда была освещена уютным золотистым светом, резкий контраст с тьмой парка и коридоров дворца.

— В-в-ходи, Магда.

Я сняла плащ и огляделась. Похоже, я попала в уменьшенную копию магической лаборатории правителя, с той лишь разницей, что в углу стояла кровать. Комнату наполняли магические инструменты, склянки и пробирки с разнообразными зельями и декоктами.

Сам маг был в белой свободной рубашке и мягких брюках. Привычным движением он зажег огонь под небольшим котелком.

Я выложила ингредиенты на широкий мраморный стол.

— Однако, — сказал маг, но не стал спрашивать, откуда это у меня. — Покажи движение, х-хочу посмотреть, что не так с магией.

Говорил он деловито и даже сухо.

Я вытянула руку. Заклинание отозвалось легко, все было идеально, оттого стало вдвойне обидно, что не получалось сотворить эти любовные чары.

Глаза Эдмунда сузились.

— З-з-зачем вы морочите мне голову? — холодно сказал он. — Ваше движение отточенно и четко. Все правильно…

Он подошел ко мне вплотную. Оказывается, Эдмунд способен двигаться быстро и ничего не сбить на своем нули. Я почувствовала себя рядом с ним маленькой и растерянной.

— Да! Знаю, что все делаю правильно. Но почему-то магия не срабатывает! Зелье сворачивается или просто становится сладкой водой без всякой силы. Не знаю. Не понимаю, почему так! — Забывшись, я почти кричала. — Я бы ни за что не пришла сюда ночью без веских причин!

Эдмунд погасил огонь. У меня упало сердце.

— Что вы задумали, Магда?

— Мне нужен любовный напиток.

Маг устроился в кресле.

— Зачем тебе безответная любовь? — строго спросил он.

— Какая разница, как я буду использовать это зелье? Ты поможешь, Эдмунд, или нет?

— Все сложнее, чем я думал, Магда.