Любить Пабло, ненавидеть Эскобара - Вирхиния Вальехо

Пабло звонил мне два раза в неделю, сообщая, что все в порядке и что обстановка немного успокоилась. Сегодня я возвращаюсь и не могу дождаться, когда увижу его, как мы растаем в объятиях, признаваясь, что очень соскучились. Еще мне нужно отдать ему подарки и рассказать, насколько великодушна жизнь и какие удивительные люди за границей. Там можно постоянно светиться от счастья, это не грех и не страшное преступление. Я знаю, он улыбнется в ответ с безграничной нежностью, гордо любуясь мной, ведь Пабло, как никто, понимает и знает, сколько боли может причинить зависть.

Тем сильнее – после почти месячного отсутствия и предвкушения праздника и радости (для них было столько поводов!) – оказался гнев и ненависть владельцев пятисот гектаров земли, лишившихся ее в одночасье вместе с конфискованными то ли четырнадцатью, то ли семнадцатью тоннами «коки», продающейся на улицах США по сорок и пятьдесят тысяч долларов за килограмм, а еще – самолеты, сырье и все остальное! Откуда мне было знать, что «Транкиландия» принадлежала также и Пабло? На тот момент потери составили около миллиарда долларов – две тысячи пятьсот миллионов долларов на сегодняшний день.

Бомба, разорвавшаяся на следующий день после моего прибытия в Боготу, разносится по всей Колумбии, по всем выпускам новостей и ежедневным изданиям планеты, взрывается в моей голове – счастье разлетается на атомы, мои иллюзии разбиваются на куски, взрыв отдается в ушах, и мой мир мгновенно рушится, сны разнесены на осколки. Знаю: жизнь никогда не станет прежней, у меня уже не будет подобного бесконечно счастливого дня. То, что я любила больше всего на свете, умерло и обрекло нас на выживание. С сегодняшнего дня самый свободный человек на Земле вынужден будет вечно скрываться от правосудия, мой любимый мужчина станет обычным беглецом, пока его не арестуют или однажды ночью не убьют.

Почему в день, когда Пабло подарил мне «беретту», я не поняла, что он намеревается убить министра юстиции? Зачем я уехала в Италию, вместо того чтобы остаться рядом, приводя миллион аргументов, чтобы помешать ему совершить подобную глупость? Почему Пабло сплошь и рядом окружают недалекие люди, которые не видят последствий своих поступков, и наемные убийцы, беспрекословно подчиняющиеся ему, как будто он – Бог? За что ты меня так наказываешь, Господи, я ведь никогда никому не причиняла вреда? Почему жизнь так жестока, все так мимолетно и преходяще? Зачем нам суждено было встретиться? Он стал моим бременем, а у него уже была семья и женщины, компаньоны и политики, последователи и армия, в то время как у меня не было никого и ничего?

На похоронах Родриго Лары Бонии президент Белисарио Бетанкур объявляет о подписании договора об экстрадиции с Соединенными Штатами, который вступает в силу явочным порядком. Я снова и снова вижу на телеэкране лицо молодой вдовы Нэнси Лары, такое же заплаканное, как у меня. Пабло звонит мне два часа спустя, умоляя молчать, не перебивать и запоминать каждое его слово:

– Ты знаешь, что они повесят этот труп на меня, поэтому я должен уехать из страны. Я буду очень далеко – не смогу писать и звонить тебе. С этого момента в Колумбии за тобой будут пристально наблюдать, не расставайся с пистолетом с рукояткой из слоновой кости, который я тебе подарил, повторяй все мои уроки, никому не доверяй, меньше всего – подругам и журналистам. Если кто-то спросит про меня, говори всем без исключения, что мы не виделись уже почти год, что я – в Австралии. Оставь подарки у девушки моего друга, потом пошлю кого-нибудь забрать чемоданы. Если не смогу вернуться в Колумбию, то сразу же пошлю за тобой, как только все успокоится. Вот увидишь, пройдет время, и все наладится. Помни, я люблю тебя всей душой, и буду скучать по тебе каждый день. До скорого, Вирхиния.

«Езжай с Богом, родной, езжай с Богом, любовь моя», – надрывно поет на прощание Конни Фрэнсис в песне, которая так трогала каждую клеточку моей души, сама не знаю, почему, еще с детства. Но как я могу посылать к Богу такого убийцу, зная: прежний идеалист умер, родился хладнокровный мститель; сознавая, что от популярного лидера ничего не осталось – вместо него появился безжалостный воин, не способный на сочувствие?

Знаю только, что я всего лишь беспомощная женщина, и с этого момента Пабло постепенно станет мне чужим, с каждым днем будет все меньше принадлежать мне, все больше отдаляясь, пока не окажется недосягаемым. А его стремление защитить себя сделает его еще более беспощадным, жажда мести будет намного безжалостней… Впредь каждый его труп коснется и меня, и эта ноша, возможно, – мое единственное предназначение.

После убийства Родриго Лары Бонии происходят сотни задержаний и рейдов, самолеты, вертолеты, яхты и роскошные автомобили конфискуют. Впервые в истории Колумбии каждого в городе, кто водит «Мерседес» или «Феррари», задержат как подозреваемого; оскорбляя и грубо обыскивая, полиция в приказном тоне заставит водителя выйти из машины, на этот раз не поможет даже всем известная крупная взятка, повсюду армия. Колумбийцы, которые платят налоги, гордо утверждают, что страна наконец-то меняется, исчезнет коррупция. Больше терпеть уже было невозможно, имидж Колумбии опустился ниже некуда, страна уже стала похожа на Мексику. Крупные боссы в панике убегают, по слухам, куда-то в Панаму, вывозя свои деньги, чтобы гринго их не конфисковали. Всем уже известно: США вторгнутся к нам, чтобы построить морскую базу на побережье Тихого океана. Так как Панамский канал высыхает, нужно искать другие альтернативы, открыть Дарьенский пробел[104], построив Панамериканское шоссе от Аляски до Патагонии и еще одну военную базу на Атлантическом побережье, такую же, как Гуантанамо. Партизаны уже настолько сильны, что все соседние страны (какой позор!) говорят, что становятся похожими на Колумбию. Нация в огне, обстановка накаляется. Всем известно, что законопослушные граждане – за постройку обеих баз, а 60 % тех, кто против, – наркоторговцы или коммунисты.

За несколько недель моя жизнь превратилась в настоящий ад. Каждые полчаса звонит какой-нибудь незнакомец, не отваживавшийся высказать свои претензии Пабло. Слова на том конце трубки похожи на те, что Пабло шептал мне на ухо перед зеркалом в ночь с «береттой». Со временем я привыкаю к оскорблениям и угрозам, дни проходят в неведении, от Эскобара ничего не слышно. Я уже перестала плакать, становлюсь сильнее и думаю: так лучше, этот убийца не подходил мне. Пусть он остается в Австралии и растит овец, оставив в покое колумбийцев, самый хороший и трудолюбивый народ на свете.

Так как жизнь коротка, а в памяти остаются только прекрасные воспоминания, в подтверждение тому, что Пабло меня уже не волнует, я уезжаю в Рио-де-Жанейро и Сан-Сальвадор-де-Баия с Дэвидом Меткалфом, чтобы попробовать мокека баиана[105] и послушать Гал Косту[106], Каэтану Велозу[107], Марию Бетанию[108], Жильберту Жиля[109] и остальных гениев субконтинента, созданного на небе каким-то милосердным богом для тех, кому по душе земное наслаждение. Мы пробегаем по бразильскому городу артистов и мудрецов, который недавно заиграл разными красками благодаря успеху фильма «Дона Флор и два ее мужа», с участием Сони Брага, у которой я не так давно брала интервью для одной из моих телепрограмм.