Космическая тетушка - Елена Хаецкая

Высунувшись на трап, Бугго смотрела, как беглый диктатор и его друг садятся во флаер с красненьким значком службы развозок космопорта Хедео. Тонированная черная полусфера, украшенная серебряными брызгами, приподнялась над сиденьями, пустив предательски ослепительный луч в глаза провожающих, а после плавно опустилась и пожрала Гоцвегена и Гираху.

Бугго сморщила нос, чувствуя, что уже начинает по ним скучать, и тут купюры, словно преданные комнатные собачки, желая утешить хозяйку, пошевелились у нее в руке.

– Эге! – молвила Бугго, посмотрев на свой кулак. – Да у нас теперь куча денег!

И вернулась в кают-компанию, к экипажу.

* * *

Круглая сумма в кармане и слава самой хитрой и отважной женщины Торгового Треугольника позволили Бугго начать триумфальное шествие по портовым барам и фрахтовым конторам.

Члены экипажа «Ласточки» разделяли славу своего капитана – каждый по-своему. Охта Малек застенчиво выбрался из подполья машинного отделения, завладел своей долей выплат по контракту и сгинул в необъятном чреве местного рынка запчастей и деталей. Рынок прилеплялся к северной границе строений и служб космопорта. Обнесенный рваной медной сеткой, кое-где зеленой, кое-где горящей, точно зачищенный электропровод, рынок был подобен раздутому клещу на теле упитанного животного. Строго говоря, это определение полностью соответствовало действительности: торговые и обменные палатки, размещенные внутри «пузыря», насыщались обломками кораблекрушений, обрывками капитальных ремонтов, объедками реконструкций, а также списанным и краденым добром.

Рослые, белокожие хедеянцы, на рынке – жуликоватые и веселые, поначалу глядели на маленького, заросшего космами Малька свысока и насмешничали без зазрения совести. Но сломанные запчасти в ящиках для «дешевых покупателей» сами собою льнули к коротеньким пальцам механика и, как представлялось, исцелялись от одного их прикосновения.

Охта покупал, безошибочно отбирая лучшее, а его способ торговаться вскоре начал вызывать всеобщее восхищение. Щупленький и некрасивый по любым меркам, он впивался в предмет, которого вожделел, и делался несчастным. Он страдал не только лицом, но как бы всем организмом. Охта заболевал на глазах у продавца – заболевал опасно и неизлечимо. Казалось, еще мгновение, проведенное в разлуке с той или иной деталью, – и из ушей Малька хлынет кровь, а глаза навек погаснут и подернутся тусклой радужной пленкой. При этом Охта тихо бормотал, одной рукой тиская купюру, а другой лаская деталь – прощаясь с нею навек. И сердца бесстыжих торгашей лопались и взрывались, а детали, за которые они намеревались было запросить не менее гульдена, уходили за пару штюберов.

Совершенная сделка производила волшебный эффект. Деталь, какой бы крупной она ни была, в тот же самый миг исчезала под одеждой Малька. Куда он ее прятал – оставалось загадкой, потому что после этого, сколько ни вглядывайся, ни одного оттопыренного кармана на Охте Мальке не обнаружишь. Он словно бы поглощал то, что отныне принадлежало ему, поглощал физически, и после этого преображался, делался весел, косноязычно болтлив и даже развязен. Охта принимался бродить по лавке, трогал все что под руку попадется, лопоча и на ходу устраняя неисправности – просто от восторга.

Вскоре его уже зазывали наперебой и повсюду кормили и угощали, но даже пьяный, с мутным взором и расплывшейся улыбкой, Охта продолжал лечить моторы, спасать дросселя и целить передачи и поршни. В конце концов Бугго, не на шутку обеспокоенная перспективой потерять механика, разыскала Малька – тот полулежал в мастерской на задах какой-то лавки, окруженный восхитительными мудреными штуками, как многоженец в серале, и пребывал в наркотическом полусне.

Бугго небрежно сказала:

– А, это ты, Малек! Я сегодня прогревала двигатель «Ласточки» – там что-то стучит. По-моему.

Охта Малек медленно встал и пошел за капитаном на корабль. Там он постоял, видимо, что-то припоминая, а после нырнул в машинное отделение и растворился там.

Калмине Антиквар отдыхал по-своему. Он деловито и со знанием дела обзаводился новой одеждой и аксессуарами. В частности, приобрел несколько элегантных тростей, машинку для моментальной шнуровки, шейные узлы из настоящего шелка и три булавки для прорезных застежек. Из одежды стоили упоминания пять рубашек с пышными ленточными рукавами и две – с высокими манжетами на шнурках; а также воротники: стоячий серебряный с заостренными концами длины «середина уха», стоячий черный закругленный, закрывающий шею до середины затылка, отложной оттягивающий, открывающий шею до седьмого позвонка, и еще несколько из металлических кружев.

В рубке и кают-компании Бугго то и дело натыкалась на лакированные планшетки «Усовершенствованной мужской моды шестого сектора», «Галактического денди» и даже консервативного издания Модного торгового дома «Альвадор» «Хорошо одетый мужчина, версия А: гладкая белая кожа» (существовали еще версии «В: гладкая черная кожа», «С: пушистая белая», «Д: лохматая рыжая», «Е: серая, струпья», «Е-а: серая, складки» и так далее, всего шестьдесят две версии).

Хугебурка повсюду ходил с Бугго. Она переживала свой медовый месяц с космосом, а он ее охранял. И даже купил маленький лучевик, который удобно носить в рукаве. Должно быть, в этот пистолетик был незаметно встроен генератор устрашающих инфразвуковых волн, которые безошибочно улавливались местным жульем, потому что за все время пребывания «Ласточки» на Хедео никто из воров и громил даже близко не подходил к Бугго.

В конце концов Бугго заключила небольшой и чрезвычайно выгодный контракт по перевозке учебного оборудования для Военно-Космического Университета Вейки. Вейки – небольшая планета в пятом секторе, где условия жизни настолько плохи, что курсанты обходятся без тренажеров.

Во фрахтовой конторе «Насио и Кренчер» капитана «Ласточки» встретили как долгожданную гостью.

– Наслышаны! Дорогая госпожа Анео – наслышаны! – загудел, ворочая бритой головой на короткой шее господин Насио. По форме эта голова была близка к прямоугольному параллелепипеду, чуть обточенному по углам.

Господин Кренчер, худой, но гораздо менее подвижный, молча кивал на каждый вскрик своего компаньона. Бесцветная, неживая белизна его кожи подчеркивала сероватый цвет выставленных в улыбке зубов.

– У нас есть для вас, дорогая госпожа Анео… – продолжал Насио. – Ну это прямо для вас! Я когда увидел контракт, то так и сказал своему компаньону: «Дорогой господин Кренчер! Можете меня убить, можете меня сдать в дом печали, можете даже отрубить мне большой палец на правой руке – но это контракт специально для дорогой госпожи Анео!»

Господин Кренчер тихо опустил голову, как бы кивая.

– Когда вы ознакомитесь с условиями, вы не сможете отказаться! – выкрикнул господин Насио, как будто из последних сил, и промокнул лицо полотняным платком на ватине.

Бугго изящно плюхнулась на жесткий стул, избегая касаться прямой спиной выгнутой никелированной спинки, заложила ногу на ногу, показала острую девическую коленку в красном чулке, протянула руку за контрактом и небрежным движением пальца отвергла кофе, предложенный на дистанционно управляемом подносе-самокате.