Следующий раз - Марк Леви

— Как звали дочь моей бабушки?

Глаза Дороти Блекстон тоже наполнились слезами. Она крепко обняла молодую женщину, которую так любила, и сказала ей на ухо дрожащим голосом:

— Кларой, как и вас.

— Идите сюда! Смотрите, что я нашёл! — позвал Питер из-за стены.

* * *

Джонатан вошёл в богатую гостиную.

— Что вы здесь делаете? — спросила миссис Уолтон холодно.

— Я только что из Иейла. Сегодня вопросы вам задаю я, — сухо ответил Джонатан. — Что понадобилось у вас Анне, миссис Уолтон?

Седая женщина внимательно смотрела на него. Он уловил в её взгляде сочувствие.

— От вас слишком многое ускользает, мой бедный Джонатан.

— Да кем вы себя мните? — рассердился он.

— Вашей тёщей. Через несколько дней мы породнимся.

Джонатан не сводил с неё глаз, силясь понять, можно ли ей верить.

— Родителей Анны нет в живых.

— Вы должны были так считать, это входило в наш план.

— Какой ещё план?

— Ваше знакомство с моей дочерью начиная с её первой выставки устроила я, не пожалев расходов. Всё было предусмотрено, вплоть до вашего брака, даже эта трогательная и неизбежная встреча с Кларой — кажется, она снова носит это имя?

— Это вы устроили слежку за нами в Европе?

— Я или мои друзья — какая разница? Главное — результат. Ведь мои связи пригодились вам в Лувре?

— Но к чему вы стремитесь? — крикнул Джонатан.

— К мести! К справедливости для своей дочери! — крикнула ему в ответ Алиса Уолтон.

Она закурила. Как она ни старалась успокоиться, рука с бриллиантовым кольцом нервно елозила по пледу на диване, куда она опустилась.

— Итак, жребий брошен, ваша судьба предопределена. Позвольте, я вам доскажу грустную историю сэра Эдварда Ленгтона, моего мужа.

— Вашего мужа? Но ведь Ленгтона уже больше столетия нет в живых!

— В кошмарах не увидеть всего, — сказала Алиса со вздохом. — У сэра Эдварда было две дочери. Это был великодушный человек, даже слишком. Недовольствуясь тем, что все его способности, все состояние были посвящены этому художнику, Рацкину, он ещё взялся баловать свою старшую дочь. Она ни в чём не знала отказа. Знали бы вы, как страдала от равнодушия отца младшая дочь! Но мужчины признают только свои желания, не думая, какое зло могут причинять. Как вы могли так с нами поступить?

— Не понимаю, о чём вы говорите?

— Старшая дочь, отцовская любимица, увлеклась блестящим молодым знатоком искусства. Они были словно созданы друг для друга. Для Эдварда было невыносимо терять любимую дочь, он сгорал от ревности, как часто происходит, только не с такой силой, с многими отцами, когда их дети начинают стремиться к самостоятельному полёту. Я только и мечтала, чтобы она нас покинула, надеясь, что после этого Эдвард обратит наконец внимание на Анну. После смерти Владимира у нас почти не осталось возможностей исполнять наши финансовые обязательства. От разорения нас могла спасти только продажа его последней картины. Мы рассчитывали выручить за неё значительную сумму, после чего сильно подорожали бы и все другие непроданные полотна, собранные моим супругом за долгие годы. Этого требовала простая справедливость, ведь Эдвард долго содержал Владимира в неприличной роскоши в ущерб всей семье!

* * *

Клара полезла в проделанную Питером дыру. За стеной все дышало нищетой. Неуклюжая обстановка исчерпывалась столиком, стулом с неудобным си деньем, кроватью, больше похожей на койку в военном лазарете. На одной из трех полок красовался старинный фаянсовый горшок. В глубине комнатушки, над мольбертом, белело на потолке пятно проникающего снаружи света. Питер шагнул в угол, задрал голову и стал разглядывать приколоченные к потолку доски. Привстав на цыпочки, он оторвал их одну за другой. Теперь мольберт был освещён лучше. Питер распахнул освобождённую форточку и подтянулся на руках.

Из крыши высунулась его белая от пыли голова. Вокруг расстилался парк, большая тополиная ветвь касалась водосточного желоба. Питер с улыбкой спрыгнул обратно.

— Клара, мы обнаружили настоящее жилище Владимира Рацкина. Это здесь он написал «Молодую женщину в красном платье»!

* * *

Алиса Уолтон крутила на пальце кольцо, в пепельнице дымилась недокуренная сигарета. Она нервно загасила её и тут же зажгла новую. Огонёк зажигалки осветил её лицо невесёлым светом. Каждая её морщина свидетельствовала о страдании и гневе.

— Увы, в день аукциона недобросовестный эксперт прислал оценщику письмо с утверждением, будто картина не подлинная! Человек, сорвавший торги и разоривший мою семью, был не кем иным, как отчаявшимся сообщником старшей дочери, мстившей папаше за запрет замужества. Дальнейшее вам известно: мы отправились в Америку. Через несколько месяцев после прибытия сюда мой муж умер, не выдержав бесчестья.

Джонатан встал и подошёл к высокому окну. Все услышанное казалось ему ложью. Его не оставляла память о последнем, совместном с Кларой кошмаре. Стоя к Алисе спиной, он качал головой, не желая с ней соглашаться.

— Не изображайте оскорблённую невинность, Джонатан! Вас тоже посещают эти видения. Я так и не простила вас и её. Ненависть — чувство, долго поддерживающее живую силу наших душ. Я не переставала её лелеять, чтобы жить вновь и вновь. В каждую эпоху мне удавалось вас находить и губить ваши судьбы. Как же я забавлялась, когда вы были моими студентами в Иейле! Тогда вы оба вплотную подошли к цели. В той жизни ваше имя было Джонас, вы приехали учиться в Бостон и хотели, чтобы ваше имя звучало по-американски… Не важно, все равно вам всего этого не вспомнить. Вы были в двух шагах от встречи с Кларой, вы увидели во сне, что её надо искать в Лондоне. Но я вовремя вас разлучила.

— Вы настоящая сумасшедшая!

Джонатана тянуло удрать из этой квартиры, он задыхался здесь. Он уже направился к двери, но седая женщина задержала его, схватив за руку.

— Всех великих изобретателей объединяет способность отрешаться от окружающего мира, богатство воображения. Я сумела свести с ума Корали О'Малли, мне почти удалось сделать то же самое с Кларой в тот день, когда я отравила Джонаса. Помните, я говорила вам в первую нашу встречу в Майами: любить, ненавидеть — это создавать жизнь вместо того, чтобы её созерцать. Чувство никогда не умирает, Джонатан. Каждый раз оно снова вас сводило.

Джонатан окинул её ледяным взглядом и сбросил её руку со своего рукава.

— Чего вы добиваетесь, миссис Уолтон?

— Я стремлюсь истощить ваши души и навечно оторвать вас от Клары. Именно для этого понадобилось сперва вас свести. Осуществление моей цели уже близко. Если вы не сможете продлить эту любовь, то эта жизнь станет для вас обоих последней. У ваших душ почти исчерпаны силы. Новой разлуки им не пережить.