Розы на стене - Бронислава Вонсович

Фридерика выдернула руку так, словно прикосновение ей было противно. Еще бы, наверняка до сих пор вздрагивает, когда вспоминает, как ее допрашивал. Действительно, тогда ситуация получилась отвратительной. Сейчас же ее движение отрезвило. Не то, совсем не то у меня в голове: наконец-то появились факты, которые можно хоть как-то притянуть к поручению Лангеберга.

Об этом я и размышлял как по дороге в столовую, так и в ней. Выводы не нравились. По всему выходило, что ниточки ведут к герцогу. И если я уже начал подозревать, совершая обход Траттена, что если что-то и есть, то оно в герцогском особняке, то теперь подозрения превратились в уверенность. Герцогский особняк наверняка экранирован в достаточной степени, чтобы скрыть все следы незаконной волшбы. А что она была незаконной, я не сомневался – достаточно посмотреть на розовый куст. Пришлось ли герцогу Траттенскому влиять на расследование или он был уверен, что ничего не найдут? После смерти сестры Фридерики розы не уничтожили, несмотря на то что это улика, и очень серьезная. Не потому ли, что артефакт слишком сложен в изготовлении, а его собираются использовать еще? В такое предположение прекрасно вписывается то, что в гарнизон так и не прислали еще одного целителя – герцогу явно нужна целительница, которая заселится в комнату покойной и станет подконтрольной. Фридерика говорила, что сестра была сильной, но очень похоже, силы хватило только на то, чтобы удрать. Она не смогла ни написать о преступлении, ни пойти в Сыск с устным заявлением. Зато смогла покончить с собой. Сама или помогли? И еще… Розовый бутон – татуировка-печать? Предполагать можно что угодно, проверить уже никак – вряд ли что-то сохранилось за год.

И если герцог узнает, что вместо леди Штрауб в гарнизоне совсем другая девушка, не со столь значимыми родственниками, а точнее – вообще без них, Фридерика попадает в зону его интересов. Если, конечно, мои выводы правильны. Но в любом случае нужно ее как-то обезопасить. По-хорошему, отправить отсюда, но… Но я вспомнил гневный блеск ее глаз и понял, что рассчитывать на это не приходится. Но пока ей ничего не грозит.

Кто может выдать ее тайну? Имеем два слабых звена: Кремер и Фальк. В самом плохом случае они связаны с тем, что здесь происходит.

Мог ли подстроить Кремер замену Ульрики на нужную инориту? Запросто. Тогда Матильда приглашала нас, уже зная правду, и ее слова о цвете волос неслучайны. Конечно, Кремеру невыгоден такой спектакль – ведь в случае чего вылезает на свет проживание у него дочери лорда Штрауба, а тот ни за что не спустит подобное пренебрежение моралью. И в этом случае легкое развлечение закончится совсем нелегким браком, что не в интересах Кремера. И все же вычеркивать возможность, что он замешан, нельзя. Да и в свои интересы он меня не посвящал, разве что заявил, что хочет жениться на Фредерике.

Фальк… Этот инор к Фридерике явно неровно дышит, и не только дышит. С неожиданным раздражением я вспомнил, с каким собственническим видом он брал ее за руку и смотрел на нее, но она… она, пожалуй, относилась к нему ровно, как к приятелю. Впрочем, какое мне дело до того, как она относится к Фальку? Совершенно никакое. Важно, выдаст ли он любимую герцогу. Но вопрос риторический: я Фалька не знал и не знал, какие отношения на самом деле связывают этих двоих. Могли притворяться и он, и она. Она, пожалуй, нет – слишком легко удалось вычислить, что она не леди Штрауб.

Я не знал, за что браться в первую очередь и стоит ли сообщать инору Лангебергу о том, что обнаружилось. Пока все только на уровне предположений. Раньше расследованиями заниматься не приходилось, и поручение инора Лангеберга не так давно казалось не слишком серьезным, пусть и обязательным к исполнению, тем более что он предупредил: следователь сюда приезжал и ничего не нашел, хотя местные власти оказывали любую требуемую помощь. Но слишком тревожные ходили слухи о загадочных ритуалах подчинения, и главный королевский маг не успокоился. Очень похоже, что не зря.

– Гюнтер, как думаешь? – Брун не только прервал мои размышления, но и довольно сильно саданул в бок, совсем не по-дружески саданул.

– Головой, – недовольно ответил я. – А вовсе не ребрами, которые ты пытался сейчас сломать.

– От такого легкого толчка даже синьская ваза разве что покачнется. Леди Штрауб, обратите внимание, как хлипок ваш жених, – радостно переключился Брун. – Если от дружеского похлопывания у него трещат ребра.

– Боюсь, что от вашего дружеского похлопывания мои ребра точно сломаются, – ответила Фридерика.

– Что вы, леди! – запротестовал он. – Я никогда не позволяю себе похлопывать дам.

Фразу он не продолжил, но посмотрел на Фридерику настолько плотоядно, что она невольно отвела взгляд и покраснела, а мне захотелось стукнуть его гораздо сильнее, чем не так давно он – меня. Но тетя Эльза была хорошим учителем, так что я сдержался и даже смог пошутить.

– Во всяком случае, пока не похлопаешь подвернувшийся сейф, – усмехнулся я. – А что там бывает после, ты и сам сказать не можешь.

– Наглая ложь! – возмутился Брун. – Сколько там, в этом сейфе? На один глоток.

– Мне дважды пришлось тебя откачивать, – напомнил Вайнер.

– Это не потому что мне было плохо, а потому что ты решил воспользоваться моментом и сделать гадость, – нахально заявил приятель. – Я к тебе со всем доверием – а ты мне сразу промывать желудок. Нехорошо.

– Напиши заявление на имя полковника, в следующий раз промывать не буду, – предложил целитель. – Кто я такой, чтобы мешать инору самоубиваться?

– Как кто? – всполошился Брун. – Целитель.

– Кто собрался самоубиваться? – мрачно спросил подошедший полковник.

– Капитан Брун, – любезно ответил Вайнер. – Говорит, слишком скучно.

– Да, – подтвердил тот, – с этим дурацким карантином совершенно нечем заняться. Может, фейерверк устроим над гарнизоном?

И посмотрел на меня этак выразительно. Мол, в прошлый раз он проиграл только по случайности, и то только потому, что соревновались на дальность, а вот если на красоту… Я чуть снисходительно улыбнулся и подумал, а не поцеловать ли руку «невесты»? Исключительно, чтобы позлить Бруна.

– После которого опять придется отписываться, что это было сделано для устрашения потенциального противника? – ядовито уточнил Циммерман. – С нашим карантином еще примут за сигнал бедствия. Хорошо еще, если только вызовут целителей из столицы.

Вайнер чуть изменился в лице. Пожалуй, при таком развитии событий ему будет совсем нехорошо – выяснится, что нет никаких оснований для карантина, и встанет вопрос, зачем обманывать начальство, которое и так многое спускает.

– Может, напротив, осадят и попробуют уничтожить? – предположил Брун, глаза его мечтательно заблестели, и он даже на пару мгновений потерял интерес к Фридерике. – Все развлечение…

– Скучно вам, капитан, – ядовито протянул полковник. – Будет развлечение специально для вас. Инвентаризация всех артефактов гарнизона. Проверяете на работоспособность, износ и заполненность энергией. При необходимости заряжаете. Отчет предоставите в течение недели.