Коллонтай. Валькирия и блудница революции - Борис Соколов

Коллонтай очень привыкла быть на виду. Ей важна была не власть, а то, чтобы ею восхищалась толпа.

Инакомыслие Коллонтай стоило ей партийной карьеры. В 1922 году она перешла на дипломатическую работу. 4 октября ее назначили советником российской торговой делегации в Норвегии. Александра призналась в дневнике: "О том, что я первая женщина в дипломатии, я как-то не подумала, и что это как бы практическое осуществление нашей женотдельской работы и призыва партии: выдвигать женщин на ответственные посты".

После отказах в нескольких странах принять Коллонтай согласилась Норвегия. В октябре 1922 года она выехала к месту назначения. В дневнике Александра записала: "Финляндия пропитана духом белогвардейщины. На улицах я обхожу эмигрантов, едва заслышу русскую речь. Тоскую по февралю 1918-го".

На вокзале в Христиании ее встретили шофер и технический сотрудник миссии. Она отказалась остановиться в гостинице и потребовала, не заезжая в миссию, сразу везти ее в Хольменколлен. Там нашлись комнаты и для Александры, и для приехавшей вместе с ней в качестве личного секретаря Марии Ипатьевны Коллонтай.

Сталин, направляя нашу героиню на дипломатическую службу, учел как хорошее знание многих иностранных языков, в том числе скандинавских, так и аристократическое прошлое, хорошее знание великосветских манер. Считалось, что Александра Михайловна лучше многих других большевиков сможет обходиться с буржуазными политиками. Да и вчерашнюю оппозиционерку, претендующую на важную политическую роль в партии, лучше было держать подальше от Москвы и вообще от СССР в период, когда в условиях недееспособности Ленина все острее разворачивалась борьба за власть между Троцким, с одной стороны, и Сталиным, Зиновьевым и Каменевым — с другой. Можно сказать, что переход на дипломатическую работу, без последующего возвращения на партийную или хозяйственную, спас Коллонтай жизнь. Почти все другие лидеры "Рабочей оппозиции" были уничтожены Сталиным. Коллонтай же спасло то, что Сталин не видел в ней угрозы своей власти. Да и ее относительно широкая международная известность и пропагандистский имидж первой в мире женщины-посла заставляли без особой нужды Коллонтай в расход не выводить. К тому же Александра Михайловна была женщиной, а женщин Сталин стрелял гораздо реже, чем мужчин. Хотя нельзя сказать, что принадлежность к прекрасному полу гарантировала от репрессий и казней. Можно вспомнить лидера левых эсеров Марию Спиридонову, расстрелянную в сентябре 1941 года, или Анну Калыгину, бывшего 2-го секретаря Калининского областного и 1-го секретаря Воронежского городского комитетов партии, расстрельный приговор которой лично привел в исполнение "железный нарком" Николай Ежов. Но все же женщин, даже относительно их значительно меньшей доли в номенклатуре по сравнению с представителями сильного пола (Сталин феминизм и все эти суфражистские штучки ох как не любил), и в эпоху Большого террора расстреливали на порядок меньше, чем мужчин.

В.И. Ленин и И.В. Сталин в 1922 г.

Первую в мире женщину-посла назначили потому, что Коллонтай имела прочные связи с европейским социалистическим движением, причем как с левым, близким к большевикам, так и с реформистским. Кроме того, у нее был опыт работы на должности секретаря Международного женского секретариата при Коминтерне в 1921–1922 годах. В 1923–1926 и 1927–1930 годах Коллонтай работала советским полпредом и торгпредом в Норвегии, во многом повлияв на решение о признании Норвегией Советского Союза. Последний любовный роман Александры Коллонтай был как раз в Норвегии с французским коммунистом, секретарем советской миссии Марселем Боди. Он был младше Александры Михайловны на 21 год. Увлеченный революцией, Марсель Боди приехал в Петроград и создал там группу французских коммунистов в изгнании. Он начал работать в аппарате Зиновьева и вместе с ним перешел в Коминтерн, где редактировал журнал "Коммунистический Интернационал". Затем его определили в миссию в Норвегию, учтя знание нескольких языков. Будучи вторым секретарем, Боди был помощником полпреда Якова Сурица. Марсель постарался уговорить Коллонтай обосноваться в столице, а не в горах. И через несколько дней она переехала в пансион рядом с советским представительством. В ее квартире были спальня и гостиная.

Статус Коллонтай в миссии оставался по-прежнему непроясненным, и они с Марией вернулась в Хольменколлен. Здесь Александра Михайловна ударными темпами написала самую знаменитую из своих книг — "Любовь пчел трудовых", переведенную на многие языки. Там был дан образ женщины будущего, которую автор характеризовала так: "Если в буржуазном обществе право выбора принадлежит мужчине, а на долю женщин достается половая пассивность, быть избираемой или покупаемой, то в коммунистическом обществе это право непременно перейдет к женщине. Женщина, свободная и равноправная труженица, будет сама выбирать себе мужчину, по первому влечению, как "пчелка трудовая"".

А тут Боди сообщил, что наконец пришла шифровка заместителя наркома иностранных дел Литвинова с разрешением "интегрировать" Коллонтай в персонал советского представительства на правах советника. На самом деле еще до отъезда Коллонтай в Москве было решено, что она сменит Сурица на посту главы миссии — дипломатического представителя в Норвегии. В Христиании Яков Захарович, оставив в Москве законную жену, продолжил связь с машинисткой миссии Елизаветой Николаевной Карповой, с которой познакомился еще в 1921 году, в бытность полпредом в Афганистане. Лиза к моменту приезда Коллонтай была уже на третьем месяце беременности. Дальнейшее пребывание Сурица в Норвегии в таких условиях становилось слишком скандальным, и он не сегодня завтра должен был вернуться в Москву.

Тем временем Дыбенко, чья дивизия стояла в Могилеве, забрасывал супругу покаянными письмами, умолил простить и принять. Александра записала в дневнике: "Письмо за письмом летело ко мне из Могилева с одним рефреном: "хочу в Норвегию", "тоскую", "люблю". Я поверила и растаяла ".

Теоретически Дыбенко могли, конечно, назначить в состав советской миссии в Норвегии, но далеко не факт, что он получил бы визу, поскольку за ним была репутация "буйного матроса" и головореза. Тогда при содействии своего давнего друга, лидера социал-демократической рабочей партии Швеции и лауреата Нобелевской премии мира Карла Брантинга, тогдашнего главы шведского правительства, ей удалось получить визу для Дыбенко как для своего мужа.

Коллонтай вспоминала: "Визы удалось добиться только после моей беседы с министром иностранных дел Мувинкелем. Я говорила с ним начистоту: собственно, с Дыбенко я уже разошлась, у него другая жена, но нам надо еще повидаться и поговорить окончательно.

— Я понимаю, — сказал Мувинкель сочувственно, — когда брак расторгается и люди расходятся, есть всякие материальные и юридические вопросы, которые надо урегулировать. Я внутренне улыбнулась, но не стада разубеждать его".

Тут неожиданно Дыбенко прислал письмо от своей пассии, которую в сопроводительной записке назвал "светлым Лучиком". Валентина Стафилевская выразила желание вступить в переписку с "дорогой Александрой Михайловной" и прислала в дар свою фотокарточку. Письмо не сохранилось. О его содержании можно судить лишь по ответному письму Александры Михайловны: