Книжный магазин у реки - Фрида Шибек

– Вот как. С какими?

Кристина поднимается с места.

– Мне пора в душ, – говорит она. Оба молчат в ответ, поскольку пристально смотрят друг на друга и слишком поглощены этим.

Даниэль всплескивает руками.

– Да какая разница?

Отставив свою чашку в сторону, Кристина спешит в ванную.

– Со Стивом или еще с кем-то?

Кристина закрывает за собой дверь. Она не хочет этого слышать, но громкие голоса доносятся до нее через стенку.

– А в чем проблема со Стивом?

– Ты же знаешь, что он мне не нравится. Странный он.

– Что значит странный?

– С ним что-то не так, сразу видно. Всякое дерьмо мне говорил, что он, мол, попросит ИРА помочь убить Папу Римского или что-то в этом роде.

– Да он просто обкурился.

Голос Сары становится серьезным.

– Я хочу, чтобы ты держался подальше от таких людей.

Даниэль вздыхает.

– Ну, успокойся. Он всего-навсего обычный парень. Мне пора на работу.

Кристина слышит, как Даниэль встает и копается в своих вещах в гостиной.

– Тебе так уж необходимо встретиться с ними именно сегодня? Всю оставшуюся неделю я работаю допоздна.

– Не знаю, хочу ли я провести вечер с такой вредной особой.

Сара молчит. Потом внезапно раздается ее крик.

– А как ты думаешь, откуда у меня такая вредность? Да все потому, что в твоих приоритетах я всегда на последнем месте!

Кристина включает душ, чтобы они не подумали, что ей все слышно. От того, как они разговаривают друг с другом, ей становится не по себе. Она не понимает, почему они все время ругаются.

Надеясь, что вода заглушит звуки, Кристина забирается в душ, но это не помогает. Там, снаружи, Сара начинает всхлипывать, и Кристина слышит, как она, громко топая, возвращается в их комнату, захлопнув за собой дверь. Всего через пару минут хлопает входная дверь, и Кристина понимает, что Даниэль ушел.

Вернувшись из душа в комнату, Кристина видит Сару сидящей на кровати. Не зная, что сказать сестре, Кристина пробирается к комоду за одеждой. Не проронив ни слова, Кристина одевается, а Сара наблюдает за ней со стороны. Наконец, старшая сестра нарушает молчание.

– Что ты думаешь о Даниэле, только по-честному?

Кристина не знает, за что зацепиться взглядом. Она не понимает, как ответить. Часть ее души хочет сказать, что Даниэль – невероятный парень, что Саре надо изо всех сил стараться сохранить его.

– Ну, нормальный такой.

Пододвинувшись к краю кровати, Сара опускает ноги на пол.

– Я иногда задумываюсь, действительно ли мы подходим друг другу. Может быть, он совсем не для меня?

Кристина поводит плечами. Как ответить? Что Сара права? Что Даниэль намного больше подошел бы именно ей?

– Ты любишь его?

Сара смотрит на нее с удивлением, да Кристина и сама поражена тем, что рискнула задать такой вопрос.

– А как узнать, любишь ты кого-нибудь или нет?

Кристина качает головой.

– Нашла кого спросить! У меня нет ни малейшего понятия. Я и не целовалось-то никогда.

Сара улыбается.

– А как же твой одноклассник? Тот, лопоухий.

Кристина горько смеется.

– Пелле? Он не считается. Это была игра длиной приблизительно в три секунды.

Поймав прядь своих волос, Сара начинает наматывать их на палец.

– Вот как? А я думала, папа из-за него так разозлился в тот раз.

Улыбка Кристины гаснет, она обхватывает себя руками.

– Нет, не из-за него. Я взяла один из маминых платков. Хотела выглядеть красивой, а когда вешала на место, он заметил меня.

Поднявшись, Сара обнимает сестру. Глаза Кристины наполняются слезами, и Сара крепко прижимает ее к груди.

– Ну, не надо, – утешает Сара. – Теперь мы далеко от него. Он никогда больше не тронет тебя.

Кристина зарывается лицом в объятья Сары. Она так благодарна судьбе за старшую сестру, которая заботится о ней. Сара ведь могла уйти из дома еще много лет назад, но ждала, когда Кристина закончит школу.

От мысли о том, каково было бы жить одной с отцом, Кристину бросает в дрожь. Что бы с ней было без Сары? Как бы она справилась без сестры?

– Нам надо держаться вместе, – шепчет Сара Кристине на ухо. – Ведь правда? Мы ведь так и делаем?

Кристина кивает. Она сразу понимает, что Сара – важнейший человек в ее жизни. Ее чувства к Даниэлю ничего не значат. Он – просто друг, и Кристине надо предпринять усилия, чтобы не встать у них на пути и не разрушить их с Сарой отношения.

– Да, держимся вместе, – повторяет Кристина, чувствуя, как ей спокойно в объятьях Сары.

– Чем я могу помочь вам?

Женщина в туфлях-лодочках на низком каблуке, в лисьей шубке и с массивными золотыми кольцами на руках рассмотрела ее с подозрительным видом, а потом отвела взгляд обратно к книжному стеллажу, так и не ответив.

Мартиник вздохнула. После двадцати лет работы в книжном магазине ей был слишком хорошо знаком этот типаж. Покупателей, которые считали, что могут обращаться с персоналом магазина как им вздумается, было немного – по пальцам можно пересчитать, – но захаживали они каждый месяц. Некоторые приносили с собой порванные книги, которые хотели поменять, даже если куплены они были не в «Риверсайде», другие выказывали недовольство по любому поводу, что бы Сэм с Мартиник ни делали. Один покупатель, появлявшийся регулярно, подзывал их обычно свистом и ударом по ноге, как собак.

– Только скажите, и я помогу вам, – сказала она, дружелюбно улыбнувшись, несмотря на то что женщина продолжала игнорировать ее. Сейчас они не могли упустить ни единого клиента, каким бы неприветливым он ни был.

Женщина продолжала методично выбирать товар, не проронив ни слова в адрес Мартиник, но потом внезапно вперилась в нее взглядом.

– Откуда такой запах? – злобно спросила покупательница.

Мартиник почувствовала, как ее сердце на секунду замерло. А что, если Теннисон использовал в качестве туалета забытую где-нибудь картонную коробку? Мартиник с ужасом представила себе как дорого одетая дама вытаскивает из угла заляпанную картонку.

В легкой панике Мартиник быстрым шагом прошла через торговый зал к стеллажу, у которого стояла женщина. Она незаметно принюхивалась и шарила взглядом по полу в поисках кошачьих кучек, но ничего не находила, и неприятного запаха не чувствовала. Плавно повернувшись к женщине, Мартиник опять улыбнулась.

– Может быть, вы чувствуете запах ванили? Когда бумага стареет, из нее выделяется вещество – лигин, – так вот, он по запаху напоминает ваниль.