Лабиринт кочевников - Алексей Бессонов

– Даже если б я захотела, – сказала Мария, отсмеявшись, – меня не возьмут. Не то образование и вообще. К тому же они никогда не отправляют живых агентов в ваш мир. Это считается слишком опасным, знаешь ли. Только автоскауты, никак иначе. Записывают передачи вашего этого… телевидения, радио, снимают с высоты некоторые города.

– А Ленц?

– Ну вот, видишь, мы и подошли к главному. Ленц отправился сюда по своей воле, потому что не мог больше жить у нас. Да, ему сделали весьма правдоподобные документы, и он считал, что риск для него минимален. К тому же, знаешь ли, ваши способы идентификации личности настолько далеки от совершенства, что выдать себя за другого совсем не трудно. В итоге у него все вышло самым лучшим образом, так ведь? Конечно, Ленцу пришлось заплатить за ту помощь, которая была ему оказана. Он взял на себя труд смотреть за Пермским узлом – с этой стороны, разумеется, – и докладывать о наблюдаемых явлениях. Но так уж получилось, что одними только наблюдениями дело не обошлось. Ленц скоро выяснил, что Пермский – самый сложный, самый запутанный узел на планете. И сколько «концов» из него торчит, до сих пор непонятно. Он насчитал двадцать два, но это не окончательно.

– Сколько?! – Ян едва не схватился за сердце. – Отсюда можно попасть в двадцать два параллельных мира?!

– Видимо, больше. В последние годы жизни, уже после того как развалился завод, он предпринял несколько очень рискованных экспедиций, и где-то там, далеко отсюда, как я теперь думаю, подхватил неизвестную болезнь, которая его скосила. Ленц был очень стар, но его прошлое, его знания… Он ничего не боялся, вообще ничего: смеялся, когда обсуждал со мной свои планы, смеялся, когда я просила его быть осторожным. Он был сильным человеком, очень сильным. Невероятно сильным – я имею в виду не только физическую силу, скорее уж духовную. Он верил в себя, в свою правоту, а такая вера встречается нечасто.

– Иногда, как мне думается, это всего лишь признак чудовищного эгоцентризма, – задумчиво покачал головой Ян. – Ты так не считаешь?

– А? Не совсем понимаю, о чем ты… Хотя… Нет, нет. Всю свою жизнь Ленц посвятил науке, он был исследователем, может, даже сумасшедшим, но вот о себе он никогда особо не думал. Единственное, о чем жалел в этом плане, да и то со смехом, – о том, что здесь, в Заграйске, не растет виноград. У него дома, в городе Ала-Алдан, который географически чуть севернее, виноград давал прекрасные урожаи, там делали много, очень много вина.

«То-то говорят, что ему коньяк прямо из Армении привозили… – мелькнуло в голове у Яна. – Что ж, ничего удивительного! Но, господи, что же у них там с климатом? Эти кочевники растопили полярные шапки?»

Мария умолкла и вдруг бросила на Климова странный, будто испытывающий взгляд. Ян уже понимал, чего она хочет. Торговаться он и не думал: знал, что она еще вернется. Почему? На этот вопрос он ответить не смог бы, но даже не сомневался…

– Сейчас мы поднимемся наверх, – медленно произнес Климов, в упор глядя на свою гостью, – я отопру его «тайную комнату», зайду и задерну шторы на окне. Окно смотрит на улицу, до дома напротив довольно далеко, так что никто ничего не разглядит, даже если начнут пялиться. К тому же перед домом еще и дерево растет… Ящики я уже вскрыл и нашел там кое-что. Ты бывала наверху?

– Нет, – моргнула Мария. – С Ленцем мы разговаривали в большой комнате, там у него был кабинет или что-то в этом роде. Где он хранил свои книги и все прочее, я не знаю. Однажды мы пили чай с коньяком прямо в гараже, это было летом. Потом он снова посадил меня в свою смешную машину и отвез на карьер.

– Машина у него очень хорошая, – Ян поднялся, хмыкнул: – До сих пор заводится. И поедет, я думаю! А вот те, что сейчас выпускаются, столько лет не проживут, поверь мне.

– У нас никогда не было этих ужасных, вонючих моторов на жидком топливе, – отозвалась Мария, резво соскакивая на пол.

– Ха! У вас! – Ян уже давно понял, что «у нас» для нее – это именно параллельная Земля, а отнюдь не мир ее предков. – Ясное дело. Может, притарабанишь мне машинку в подарок? А то мой «Форд» еле дышит от старости.

– И что ты будешь с ней делать?

В голосе Марии прозвучало столь искреннее, детское любопытство, что Климов только крякнул в ответ.

– В гараж поставлю, – пробурчал он. – Хотя куда, там же «Капитан» живет…

Ян зашел в спальню, чтобы взять связку ключей, потом поднялся по лестнице. Не зажигая свет в комнате с сокровищами старого Ленца, он подошел к окну, глянул – у соседей напротив, как всегда, светились только окна кухни, и там молотил телевизор, – потом взялся за серую от древней пыли штору, собранную на тесьме.

«Надо было хоть платок смочить, – подумал Климов. – Опять раскашляюсь! Неужели это все-таки астма?»

Он потянул штору влево, закрывая окно. Пыли было много до ужаса. Климов пару раз чихнул, потом сунулся проверить, не заело ли крайнее кольцо – что-то эта чертова тряпка до левого края не доходила.

Там, где штора прикрывала стену, поверх обоев виднелся небольшой, пять на десять, железный прямоугольничек на винтах. Коробка электропроводки? Фигушки, вон она, коробка, под обоями над выключателем, круглая – хорошо видно, не промахнешься. А это что? Крышка была выкрашена в неприметный бежевый цвет, а под собранной шторой ее и вообще не найти.

– Слушай, Маша, – крикнул Ян, подойдя к двери, и тут же непритворно закашлялся, – сделай доброе дело, а? Там у меня в ванной комнате полотенца висят маленькие, чистые, только из магазина, белые такие – намочи одно под краном и принеси, а? А то задохнусь, столько тут пыли на шторе было!

– Да, Ян! – озабоченно отозвалась гостья. – Сейчас, бегу!

Климов снова кашлянул, уже для виду, и попробовал открутить один из винтов тонким ключиком от буфета. Винт пошел без малейших усилий. Через несколько секунд Ян отвернул три из четырех и сдвинул вбок крышку.

Под ней в заполненной пылью нише торчали два тумблера авиационного типа с крохотными фосфорными точками на головках.

– О, черт, – Климов наживил винты, пошевелил правый край шторы и опять принялся кашлять.

Мария, кажется, не взбежала по лестнице – взлетела. В руках она держала выжатое полотенце.

– На… Тебе что, плохо?

– Да уже ничего, – Ян вытер вдруг вспотевшее лицо, поднес влажную ткань к губам, сделал несколько вдохов. – Я подозреваю, что у меня что-то с легкими. Тут еще и аллергия, знаешь… Фф-уфф…

Она смотрела на него снизу вверх, как нашкодивший кот. Яну даже стало неудобно – долгий разговор с этим странным, но все же весьма разумным существом привел его к удивительной эмпатии. Он сочувствовал ей. Он хотел ей помочь – хотя как военный старой закалки видел во всем каверзу и происки особистов. Кто знает, что у нее там, в пухлых, явно не пустых карманах штанов? Золотые слитки, бриллианты, которые она думала предложить сыну Ленца? А если бластер, способный испепелить одним выстрелом?

– Значит, так, – он сдернул верхний ящик, опустил его на пол, – здесь, как я думаю, ничего интересного. Интересное внизу. Сейчас я буду их снимать, а ты смотри. Все, что тебе нужно, можешь взять с собой без всяких вопросов. Я, как видишь, тебя ни о чем не спрашиваю.