Жар предательства - Дуглас Кеннеди

Что за черт? Зачем Пол связался с этим типом?

Я понеслась дальше по коридору. Заглянула на кухню, где всюду стояли грязная посуда за несколько дней и подносы с объедками, не говоря уже про вонь, которая у меня ассоциировалась с гниющими овощами.

– Monsieur, monsieur! – снова закричала я.

И снова ответа не последовало. Я побежала дальше по коридору, толкнула еще одну дверь. На этот раз моему взору предстала огромная кровать с резным изголовьем, на которой спали голышом Омар и Бен Хассан. Они лежали на разных краях широкого матраса. Омар выглядел миниатюрным и худеньким в сравнении с рыхлой тушей Бен Хассана. Едва я открыла дверь, Омар мгновенно проснулся. Увидев меня, он поспешил накрыться простыней, потом зашикал на меня по-арабски. Тут и Бен Хассан медленно поднял веки. Посмотрев на меня, он сказал:

– Вы прервали нашу сиесту.

– Я не могу найти свой рюкзак.

– И вы сразу решили, что его украли грязные марокканцы.

– Вы допустили, чтобы я проспала свой рейс. Куда вы дели мои вещи?

– Положил в стенной шкаф у входной двери. Вы убедитесь, что ничего не тронуто. Если вам нужно в ванную, это дверь рядом со стенным шкафом. Там есть и душ. Свежие полотенца для вас положили. Простите, что на кухне бардак. Мы несколько дней очень плотно работали над одним проектом, и про уборку, увы, на время пришлось позабыть. Но сегодня вечером мы поужинаем в ресторане.

– Мне нужно идти.

– Куда, если не секрет?

– Искать Пола. Вам ведь известно, куда он направился, да?

– Для начала примите душ. Я попрошу Омара заварить для вас чай, а потом мы поговорим о вашем муже и его местонахождении.

– Вчера я в спешке покинула Эс-Сувейру, когда узнала, что Пол поехал в Касабланку. Мне не во что переодеться, и туалетных принадлежностей у меня с собой нет.

– Зубную щетку я вам дам. Что касается одежды, сдается мне, у нас с вами и размеры разные, и вкусы. Но в пяти минутах ходьбы отсюда есть большой французский магазин одежды. Омар с удовольствием вас проводит.

– Я подумаю. Вы позволите от вас позвонить?

– В «Ройял Эр Марок»?

– Может быть.

– Об этом я уже позаботился.

– Что?!

– Когда вы отключились, я много раз пытался вас разбудить. Вы не реагировали, и тогда я взял на себя смелость заглянуть в ваш рюкзак, где нашел ваши проездные документы. Увидел, что у вас билет на рейс, который улетает в полдень. Мне было ясно, что никуда полететь вы не сможете, поскольку крайне изнурены. Я позвонил своему приятелю, который заправляет всем в «Ройял Эр Марок», и вас перебронировали на завтрашний рейс, который тоже вылетает в полдень. Позвольте предложить вам остаться нашей гостьей еще на одну ночь и сегодня вечером пригласить вас на ужин?

Я даже как-то растерялась.

– Пожалуйста, дайте нам десять минут, чтобы умыться и одеться… – попросил Бен Хассан.

Я кивнула и пошла прочь по коридору. Мой рюкзак действительно лежал в стенном шкафу у входной двери. Паспорт был на месте. А также мой ноутбук. И кошелек с кредитками. и свежая распечатка новой брони, к которой ниже была прикреплена старая. В новой распечатке указывалось, что перебронирование на другой рейс было осуществлено без доплаты.

Я упрекнула себя за то, что заподозрила человека, приютившего меня, и его помощника-любовника в воровстве. В сущности, с моей стороны это была типичная реакция представителя Запада на североафриканские реалии: убежденность в том, что здесь, за некоторым исключением, никому нельзя доверять. Хотя за те несколько недель, что я уже провела в Марокко, ко мне, не считая нескольких неприятных случаев, относились с должным уважением и с соблюдением правил приличия. Да и месье Бен Хассан, вместо того чтобы дать мне от ворот поворот, впустил меня в свой дом, позволил мне спокойно выспаться, перебронировал мой билет на рейс, вылетающий на следующий день, и теперь предложил мне остаться еще на одну ночь. Я должна бы быть ему благодарна. Правда, меня по-прежнему немного смущало, что он полез в мой рюкзак, дабы проверить, нужно ли изменить бронирование. Был ли в том какой-то скрытый мотив? Бен Хассан, насколько я могла догадываться, имел отношение к изготовлению фальшивых паспортов. И мне не давала покоя мысль, что он владеет некой информацией о моем муже, которую Пол стремился утаить от других. Настораживало и то, как он с беспощадной расчетливостью игрока в бридж огорошил меня фразой: «Он уехал к своей жене». Это его откровение сразило меня наповал.

Однако пока гостеприимство его было на высоте, а вот себя мне было за что поругать: за чрезмерное беспокойство и паранойю, за подозрительность и недоверие. Я вернулась в гостиную и принялась убирать постель, в которой спала.

– Нет необходимости наводить порядок, чтобы заглушить стыд.

Я повернулась и увидела Бен Хассана. Белая джеллаба, что была на нем, уже местами пропиталась потом, поскольку потолочные вентиляторы почти не умеряли жара предвечернего зноя.

– Но мне действительно стыдно – особенно за то, как я сразу решила…

– У каждого из нас свои предрассудки, хоть мы убеждаем себя, что предвзятость нам не свойственна.

– Вы уж извините меня.

– Ego te absolve[84].

– Значит, вы католик? – улыбнулась я.

– Мама моя была католичкой. А отец – мусульманином. Moi… Я – нечто среднее. Но мое католическое «я» приветствует мгновенное отпущение грехов на исповеди. Незачем нести на себе бремя вины за то, что было. Вы поужинаете со мной сегодня?

– Вы очень великодушны. Но прежде мне надо найти что-нибудь из одежды. Я уехала из Эс-Сувейры без ничего.

– Обычно, когда скрываешься от полиции, нет времени на долгие сборы.

– Откуда вам известно, что я скрываюсь от полиции?

– У меня есть свои источники. Но вы не бойтесь: никто из них не в курсе, что вы здесь. Я complètement discret[85]. Однако вы молодец, что ускользнули от них. Конечно, они думают, что это вы ударили Пола каким-то тяжелым предметом. Возможно, он заслужил ваш гнев. Пол, он ведь потрясающе талантливый человек. Один из самых одаренных художников, которых я встречал, но пасует перед любыми явлениями приземленной действительности. Вместо того чтобы прямо сказать, чего он не хочет, начинает вилять: соглашается на то, что выполнить он не может, а потом придумывает какую-нибудь ложь, чтобы выйти из игры.

Я посмотрела на месье Бен Хассана с еще большим уважением. Никогда прежде я не слышала, чтобы кто-то нарисовал столь точный психологический портрет Пола. Конечно, когда у тебя разлад в отношениях с партнером, ты более восприимчив к словам того, кто подтверждает твои наихудшие опасения. Я чувствовала, что, если приму предложение месье Бен Хассана и воспользуюсь на сегодняшний день его гостеприимством, мне станет известно гораздо больше о моем муже. Раньше я думала, что я знаю и понимаю Пола, но оказалось, что его внешняя оболочка – лишь одна из масок многослойной личности, в которой соединено множество противоречивых ипостасей.