Витающие в облаках - Кейт Аткинсон

Демаал, верный боевой конь герцога Тар-Винта, втянул ноздрями воздух…

— Когда ты наконец его остановишь? — спрашивает Нора с заметным раздражением. — Ты понапрасну тратишь слова.

— Можно подумать, они вдруг кончатся.

— А откуда ты знаешь, что нет? Вдруг они и вправду возьмут и кончатся, и ты даже не успеешь…

«Джеймс не может так легко сбросить со счетов призрак всезнающего автора. Он не может санкционировать вмешательство во внутреннюю драму романа. Принимая во внимание историческую перспективу, я полагаю, нам будет проще признать в этом аспекте книги предпосылку реализма того типа, сторонницей которого была Джордж Элиот».

Я боялась, что не до конца понимаю этот абзац. Я списала его из книги, но это еще не значило, что он имеет смысл. Я зачитала его Андреа, которая, вместо того чтобы работать над очередным выпуском «Диковины», студенческой газеты, пошла провожать меня домой и теперь безутешно ошивалась на Пейтонс-лейн в надежде, что появится Шуг. Сейчас она раскладывала карты Таро среди хаоса, царящего на столе.

— А ты не можешь наколдовать мне реферат? — спросила я.

— Магию нельзя использовать в эгоистических целях и ради личной выгоды, — торжественно продекламировала она, словно зачитывая из справочника молодого некроманта.

После Мартиного семинара меня так и не перестало мутить. Может, кишечный грипп гуляет. В квартире было ужасно холодно, хоть я и включила электрический камин на полную мощность. От него неприятно пахло расплавленной пылью и перегорающими пробками.

— «Дамарт», — загадочно сказала Андреа, когда я усомнилась в практичности одежды с вышивкой ришелье для такой погоды.

На проигрывателе очень громко играла пластинка «In the Court of the Crimson King»[60], и каждый раз, когда я уменьшала громкость, прибредал Боб и простодушно увеличивал ее снова. Он ел мармит прямо из банки, и вид у него был ошарашенный.

В последнее время Боб пытался взяться за учебу, но крайне бессистемно. Теперь он тонул в хаотическом океане учебников и рефератов. Учебники («Рассуждение о методе» Декарта, «Теория познания» Вузли, «Основания эмпирического знания» Айера) были по большей части крадеными — Боб не считал кражу книг преступлением («Мысль должна быть свободна, разве не так?») — и лежали нераскрытыми, словно он надеялся впитать их содержание посредством осмоса.

Боб натаскал домой горы старых рефератов, выпросив их у каких-то людей, о которых я никогда не слыхала: «Может ли прогресс науки показать, что мы так и не обрели подлинной свободы?», автор которой носил(а) совершенно неправдоподобное имя Венди Дарлинг-Бренди; «Существует ли декартов круг?» некоего Гэри Севена; «Что доказал Юм относительно нашей веры в чудеса?» какой-то Одри Бакстер.

Боб глядел на пачку рефератов по английской литературе и хмурился.

— У тебя ведь есть реферат по Джордж Элиот? — спросил он.

При написании рефератов Боб пользовался очень простым методом: он попросту резал чужие работы на куски и складывал вместе как попало. Конечно, все мы плагиаторы и изготовители фальшивок — не в одном, так в другом, пусть даже исключительно в мыслях, — и своими коллажами, хоть порой и бессвязными, Бобу обычно удавалось обвести вокруг пальца преподавателей (из которых не все были под кайфом, но все в смятении).

Боб держал в руке список тем для рефератов с сессии 1971/72 года и монотонно зачитывал:

— «Каждый раз, когда Юм в какой-либо степени осознаёт себя, он осознает свое восприятие, а когда он не осознает восприятие, у него отсутствует концепция себя. Обсудить». Я не понял, что это все вообще значит?

— Это жизнь, Боб, — объяснила я, — но в незнакомой для тебя форме.

Он взял в руки «Невозможность онтологического доказательства» Канта и показал нам обложку, словно нечто невиданное.

— Это книга, — сообщила Бобу Андреа.

— Я знаю. — Он устало покачал головой и мрачно зачитал нам из какого-то старого реферата по философии: — «Является ли „я“ лишь переплетением восприятий? Если так, то чем это переплетение удерживается вместе? Обсудить». С кем я все это должен обсуждать? Сам с собой?

Он мрачно и задумчиво жевал мармит.

— Да.

— Тебе предстоит большое путешествие, много неудач и ужасная смерть, — равнодушно произнесла Андреа, переворачивая веер карт Таро.

— Угу, угу, — сказал Боб.

Явился Шуг в компании Робина.

— Где ты был? — спросила Андреа.

— Там и сям, — ответил Шуг. — Много дел, много встреч.

Андреа хотела пойти на дневной сеанс «Шербурских зонтиков» (когда мы ходили на него, Боб всю картину проспал), а Шуг — на «В. Р. Мистерии организма» в клубе кинолюбителей. Робин же набил косяк и принялся зачитывать нам вслух содержимое журнала «Денди». Неужто мне суждено провести остаток жизни в обществе этих людей?

«Джеймс считает, что „Мидлмарчу“ недостает цельности — что роман представляет собой лишь последовательность разрозненных эпизодов, которым не хватает истинной драматической цели…»

Позвонили в дверь. Андреа открыла и впустила Терри. Та была необычно взволнована.

— Я его видела, — сказала она, переводя дух.

— Кого?

— Пса, желтого пса. Он шел за этой странной девицей, знаешь, медичкой, которая живет в Балниддри.

— Ее зовут Миранда, — сказал Робин.

— Робин! — Терри только что заметила его присутствие.

Она села рядом с ним на диван и сделала лицом что-то странное. Я не сразу поняла, что она пытается улыбнуться Робину. Он в ужасе отпрянул.

— Как ты поживаешь, Робин? — спросила Терри.

Он уставился на нее взглядом испуганного кролика и, заикаясь, произнес:

— Чего тебе надо?

— Ну, понимаешь, я хотела спросить, не собираешься ли ты домой, — заискивающе произнесла она.

— Да, а что? — Он еще больше съежился и отодвинулся от нее. — Ты хочешь со мной?

— Ага.

— Она просто хочет, чтобы ты ее подвез, — объяснила я, потому что Робин явно собрался не то падать в обморок, не то блевать.

— Прокатимся за город? — воскликнул Шуг. — Круто.

— Послушайте-ка. — Боб начал читать вслух. — «Выразите следующее рассуждение на языке составных высказываний и покажите любым способом, что оно верно (сконструируйте формальный вывод, составьте полную таблицу истинности или воспользуйтесь методом косвенных таблиц истинности). Если я существую (С), я существую как разумное существо (Р); если я существую и не знаю этого (З), я не существую как разумное существо. Однако, если я знаю, что существую, я уверен (У) в этом факте и могу его доказать. Однако, несмотря на то что я могу доказать (Д), что я существую, я не уверен в этом. Следовательно, я не существую».