Стрелок. Несостоявшийся граф - Иван Оченков

– Семен, стой! – отчаянно вскрикнула барышня, но ее ученик уже летел навстречу императорскому кортежу.

Когда Семен уже почти достиг своей цели, ему вдруг пришло в голову, что кучер вряд ли остановит экипаж по требованию какого-то мальчишки, а стало быть, нужно придумать что-то, чтобы привлечь внимание царственного пассажира. В отчаянии он обернулся по сторонам и неожиданно увидел, как какой-то худой мужчина, одетый как мастеровой, тоже бежит навстречу карете, размахивая каким-то непонятным предметом. Затем он бросил его под ноги лошадям – и прогремел взрыв…

* * *

Снова оказавшись в карете, Будищев расслабленно откинулся на диване, скинул фуражку и немного ослабил галстук. Осталось немного, доложить государю подробности о заключении Стеши и получить ответ. В том, что он будет положительным, Дмитрий почти не сомневался, но если нет, царю лучше поберечься…

– Тьфу ты пропасть! – помотал головой подпоручик, пытаясь отогнать столь несвоевременную мысль.

Разумеется, он не собирался исполнять заказ высокопоставленных заговорщиков, тем более что прекрасно понимал, что следующий труп будет его. И тогда Семен со Степанидой останутся совсем одни. Странно, но в этот момент он совершенно не думал о себе, только о двух подростках, к которым неожиданно для самого себя очень привязался.

Перебить самих заговорщиков? Светлая мысль, особенно если учитывать, что он не знал их имен. Можно, конечно, вдумчиво расспросить Ковалькова с Мещерским, но на это нужно время, которого нет. И надежные люди, а их тоже негусто. Федор, понятное дело, пойдет за ним и в огонь, и в воду, но…

– Тебя что-то беспокоит? – участливо спросила Люсия, все это время наблюдавшая за ним.

– Есть немного, – пожал плечами Дмитрий. – Все-таки к царю едем. А почему ты спрашиваешь?

– У тебя временами было такое лицо, будто собираешься сделать нечто ужасное…

– Ты ошибаешься, – покачал головой Будищев. – Я вовсе не планирую устраивать перестрелку или нечто подобное.

– Вот и хорошо. Тем более что тебе давно пора прекратить решать свои проблемы с помощью оружия. Ты известный изобретатель и фабрикант. У тебя скоро появится титул и прочное положение в обществе. Будет глупо, если ты все испортишь какой-нибудь эксцентричной выходкой.

– А еще я скоро женюсь на очаровательной девушке из богатой семьи, – засмеялся будущий граф.

– Всегда подозревала, что ты охотник за приданым, – улыбнулась баронесса, но тут же посерьезнела и продолжала уже обычным тоном: – Поэтому умоляю тебя, соответствуй своему будущему статусу.

– Ты говоришь прямо как тетушка.

– Антонина Дмитриевна умнейшая женщина, и тебе следовало бы прислушиваться к ее советам!

Беседуя с будущим мужем, Люсия старалась говорить мягко, но при этом убедительно и с удовлетворением наблюдала, как разглаживается упрямая складка на лбу. «Право, он вовсе не такой дикий и несговорчивый, как я думала раньше. Немного неотесанный, конечно, но это дело поправимое», – успела подумать она, но в этот момент где-то впереди раздался взрыв.

– Что это? – испугалась барышня.

– Ничего хорошего, – буркнул в ответ моряк, ловким движением доставая револьвер, после чего приоткрыл дверь и крикнул, обращаясь к Шматову: – Федя, что там?

– Царскую карету бомбой взорвали! – с легкой паникой в голосе отвечал возница, хорошо все видевший с высоты козел.

– Твою ж мать! – выругался подпоручик и бросился вперед.

– Погоди, Граф, я с тобой! – завопил Федор, машинально назвав товарища армейским прозвищем, но тот, не оборачиваясь, крикнул ему в ответ:

– Оставайтесь здесь!

Человека менее опытного открывшаяся перед ним картина, вероятно, впечатлила бы, но только не Будищева. Террорист бросил бомбу под ноги лошадям императорской кареты, очевидно, рассчитывая, что она взорвется под экипажем, но взрыватель оказался слишком чувствительным, и адская машина рванула прямо под четверкой орловских рысаков. И теперь они бились в агонии, оглашая окрестности жалобным ржанием.

Рядом на стремительно красневшем снегу лежал казак из конвоя, какой-то унтер зажимал целой рукой окровавленное предплечье. Остальные охранники, вместе с подбежавшим почти одновременно с Дмитрием Кохом, таращились по сторонам и ничего не предпринимали. Незадачливый бомбист, сбитый с ног взрывной волной, тем временем отползал в сторону на карачках, потом приподнялся и, так же согнувшись, побежал прочь.

Далеко уйти ему, впрочем, не удалось. Случившиеся вокруг люди быстро сообразили, что к чему, и бросились следом. Мгновенно нагнав террориста, оказавшегося совсем молодым человеком, они скрутили его и потащили к месту преступления.

– Ты что наделал, сука? – сплюнул в сердцах Дмитрий. – Я с царем почти добазарился, а ты…

В этот момент его взгляд упал на еще одну жертву покушения. На обледеневшей мостовой лежал Семка. Руки его были раскинуты в стороны, одна нога неестественно подогнута, как у сломанной куклы. Худое бледное лицо мальчика выглядело изумленным, а тонкие губы, на которых уже пузырилась кровь, что-то шептали. И глаза… пронзительно-синие глаза смотрели на Будищева с какой-то детской обидой, как будто спрашивая: за что?

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, дела очень плохи, и в душе подпоручика начала разгораться холодная ярость. Бросившись вперед, он в мгновение ока расшвырял добровольных помощников и, ловко заломив руку злоумышленнику, подтащил его к умиравшему воспитаннику.

– Ты этого хотел? – задыхаясь от злости, прохрипел он. – Это твоя свобода?

– Нет, – дернулся террорист. – Я хотел убить тирана. Я…

– Замолчи, мразь! – сжал ему горло моряк.

– Пустите его, подпоручик! – раздался рядом повелительный голос.

– Что? – обернулся Будищев, но увидев живого и невредимого царя, как будто очнулся и немного ослабил хватку.

– Успокойтесь, – сочувственно покачал головой император. – Все, слава богу, кончилось.

– Еще слава богу ли? – выдохнул бомбист.

Услышав последние слова, Дмитрий огляделся, и его вдруг поразило ощущение неправильности происходящего. Охрана, вместо того чтобы немедля эвакуировать охраняемого, толпилась вокруг. Дворжицкий хлопал глазами и силился отдать какое-нибудь распоряжение, но никак не мог придумать какое именно. Один Кох, кажется, сохранял хладнокровие, но никем не командовал, а просто стоял рядом с государем, зачем-то сжимая рукой эфес сабли.

Вокруг царил настоящий бедлам. Большинство случайных прохожих бежали прочь от опасного места, но некоторые, напротив, старались подобраться ближе и жадно глазели на развернувшуюся перед ними трагедию. И только один человек стоял на противоположной стороне улицы, безучастно скрестив руки и как будто равнодушно наблюдая за ними.

Встретившись с ним глазами, Будищев все понял и, отпихнув своего пленника, снова взялся за револьвер. Террорист тоже перестал изображать изваяние и быстро пошел к ним, готовясь швырнуть бомбу. Дистанция, впрочем, была незначительной. С такого расстояния Дмитрий не промахивался. Беда была лишь в том, что очнувшиеся наконец конвойцы не видели злоумышленника, но обратили внимание на вооруженного моряка и дружно кинулись на него.