Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата? - Юрий Емельянов

В это время активизировалась и разведывательная деятельность прибалтийских стран против Советской страны. В письме министра обороны Латвии Лайлиня Мейеровицу от 18 января 1923 года говорилось, что Генштаб латвийской армии практикует отправку вооруженных разведчиков через советскую границу. Разведкой в Советской стране занимались дипломаты и дипкурьеры прибалтийских государств.

Находясь в полной хозяйственной и политической зависимости от ведущих стран Запада, правительства прибалтийских государств послушно выполняли их волю и следовали антисоветскому курсу. Лишь опасаясь за судьбу своих режимов, они пытались уклониться от участия в военных авантюрах, к которым их подталкивали наиболее оголтелые враги Советского государства.

Советское правительство с тревогой оценивало военно-политическое положение на своей западной границе. 15 марта 1922 года Наркомат иностранных дел обратился с нотой протеста к правительствам Англии, Италии, Франции, в которой отмечалось, что «русское правительство имеет неопровержимые доказательства формирования враждебных банд на территории соседних государств». В связи с тем, что «против Советской России заключаются новые военные союзы», НКИД высказывал тревогу по поводу возможности «новой военной интервенции, открытой или замаскированной».

В ответ на диверсии, шпионаж и провокационные действия Советская Россия предлагала действенные меры, направленные на укрепление доверия со своими западными соседями. 12 июня 1922 года Советское правительство направило предложение правительствам Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и Польши (а затем и Румынии) о разоружении.

Комментируя это предложение, представитель Министерства обороны Эстонии полковник Терванд заявил латвийским представителям, что «переговоры следует вести, чтобы не давать России возможности распространять пропаганду о том, что прибалтийские государства не желают вести переговоры по вопросам разоружения и что они преследуют империалистические цели». В то же время на состоявшихся в Таллине (в августе) и в Варшаве (в сентябре) совещаниях военных представителей Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши и Румынии было решено: советские предложения «заранее следует признать неприемлемыми». Это решение было утверждено на конференции этих стран в Таллине 8–9 октября 1922 года.

2 декабря 1922 года началась московская конференция по вопросам разоружения этих стран и РСФСР, на которой советская делегация предложила сократить вооруженные силы всех ее участников на 75 %, ограничить военные бюджеты, ликвидировать военные формирования иррегулярного характера. В ответ Польша и прибалтийские страны предложили ограничиться подписанием договора о ненападении между участниками конференции. Делегация РСФСР поддержала и это предложение. В качестве компромисса советская делегация предложила сократить вооруженные силы на 25 %.

Польша и прибалтийские страны согласились с этим предложением. Они объявили, что после такого сокращения вооруженные силы Польши должны составить 280 тысяч человек, Латвии — 19 тысяч, Эстонии — 16 тысяч, Финляндии — 28 тысяч. (В РСФСР в это время вооруженные силы составляли 800 тысяч человек.) На самом деле западные партнеры России по переговорам искажали подлинные сведения о численном составе своих вооруженных сил. Глава польской делегации Радзивилл неофициально заявил представителям прибалтийских стран: «Вооруженные силы Польши составляют в настоящее время 240 тысяч человек. Нет никаких препятствий к тому, чтобы заявить большевикам, что в 1923 году вооруженные силы Польши будут составлять 280 тысяч человек». Также искажали сведения о численности своих армий и другие западные участники переговоров. В письме Министерства иностранных дел Латвии посланникам от 21 декабря 1922 года говорилось: «19 тысяч для Латвии, 16 тысяч для Эстонии и 28 тысяч для Финляндии означает сохранение существующих вооруженных сил».

Тем временем в Великобритании к власти пришли консерваторы, выступавшие за проведение жесткой политики в отношении Советской России. Страны «санитарного кордона» рассматривались тори как линия возможного фронта военных действий против РСФСР. 19 декабря 1922 года латвийский посланник в Лондоне Бисениек сообщал в Ригу, что военное министерство Великобритании «внимательно изучает возможности ведения военных действий в пограничных районах России». Естественно, что в этих условиях переговоры о разоружении зашли в тупик.

После «знаменитого» ультиматума министра иностранных дел лорда Керзона Советскому Союзу от 8 мая 1923 года англо-советские отношения резко ухудшились. Одновременно начались военные антисоветские демонстрации в Прибалтике. 22 июня в Рижском порту появилась английская эскадра в составе трех крейсеров. В августе того же года Керзон сообщил, что английское правительство готово послать в Латвию военных экспертов и инструкторов для оказания помощи в реорганизации латвийской армии. Вскоре в Латвию прибыли английский генерал Барт и другие военные специалисты. В августе Латвию и другие прибалтийские страны посетила группа английских парламентариев.

18–20 августа состоялось тайное совещание военных экспертов Польши, Финляндии, Эстонии и Латвии, на котором была достигнута договоренность о координации действий объединенного флота четырех стран.

Нагнетание напряженности на западных границах СССР продолжалось. 25 октября — 1 ноября 1923 года в Таллине состоялась латвийско-эстонская конференция, на которой был заключен военный договор на 10 лет. Однако попытки Латвии добиться присоединения к нему Литвы были отвергнуты Эстонией под давлением Польши. Латвия же выступила против присоединения к нему Польши, на чем настаивала Франция.

В ответ на обострение обстановки на западной границе Советское правительство в октябре 1923 года выступило с предложением о подписании протоколов о ненападении с Польшей и прибалтийскими странами. Однако начавшиеся по этому поводу переговоры были сорваны. Объясняя свое нежелание идти на подписание таких протоколов, латвийский посол в Лондоне писал 28 февраля 1924 года: «Важнейшим является тот случай, если бы Россия оказалась в состоянии войны с каким-либо третьим государством. Предположим, что этим государством является Англия. Я очень хорошо могу представить такой случай, что между Россией и Англией возникнет вооруженный конфликт… Для Англии легче всего произвести нападение через Балтийское море, так как Индия и Дальний Восток, а также Ледовитый океан слишком далеко и отдалены от центра России. Если же Латвия на основании заключенного договора отказалась бы пропускать англичан через свою территорию, то, по моему мнению, исход может быть только один: англичане все же двинулись бы через нашу территорию или территорию Эстонии. Единственным результатом было бы то, что англичане, относившиеся к нам до сих пор дружественно, если бы и не превратились в наших прямых противников, то стали бы равнодушными в отношении нашей самостоятельности». Так внешнеполитические руководители Латвии признавали свою неспособного проводить самостоятельную внешнюю политику.

В то же время правящие круги Латвии не скрывали своего отрицательного отношения к великой восточной стране. Комментируя официальное уведомление Советского правительства глав других стран о создании СССР, глава латвийской миссии в Москве А. Бирзниек 13 июля 1923 года написал в своем письме в Ригу: «Ни Латвия, ни какое-либо другое государство тут ничего изменить не могут, но известные головные боли этому огромному колоссу… мы можем причинить, и этот случай нам следовало бы использовать».