Телегония, или Эффект первого самца - Инна Балтийская

Всю жизнь я была правильной до тошноты. Всего двое мужчин к тридцати пяти годам, рассказать кому – не поверят. Но мне и в голову не приходило изменять. Игоря я любила, Ромке дала слово быть рядом в горе и в радости… какие могут быть походы налево? Эротические фантазии возникали, не без этого, но я осуществляла их в своих приторно-розовых книжечках, которые так хорошо принимали читатели. Наверное, пора и в жизни наверстывать упущенное. Но почему-то не хочется…

Так ни до чего и не додумавшись, я вышла из душа. Смотря в пол, попросила Платона спуститься и заказать завтрак и, только когда он вышел, переодела халат. На этот раз я надела самый толстый свитер и старые, слегка растянутые на коленях джинсы, каким-то образом оказавшиеся в чемодане. А вдруг снова погоня или перестрелка – и придется убегать? Не портить же хорошие вещи, а этот свитер и джинсы не жаль.

Платон в компании Вадима ждал меня в холле. Синеглазый интерполовец с неподдельным любопытством разглядывал мой наряд, и мне стало как-то неловко. Пожалуй, можно было одеться и поприличнее. Тогда бы снова воспламенился Платон. Ладно, Вадим перебьется, ради него я наряжаться не стану. Перекинувшись парой фраз и наскоро позавтракав, мы доехали до отделения, около которого стояли две патрульные машины.

– Вот все ордера! – весело сказал Миша, увидев Платона. – В какую больницу поедем сначала?

Платон что-то ответил через опущенное боковое стекло, Миша кивнул и пошел к своей машине. Я снова погрузилась в свои мысли. Обыск в маленьких городских больничках казался мне каким-то сюром. Наверняка в С-ке друг друга в лицо знают и врачи, и пациенты. Про подпольное отделение, если б оно существовало, тоже знал бы весь городок.

Возможно, подпольная клиника находится в одном из деревянных домов, в многочисленных районах частной застройки? Но перевернуть вверх тормашками весь город нам никто не позволит.

– Вероника, у вас такое лицо… отсутствующее, – заметил Вадим. – Вам не хочется ехать? Может, лучше было остаться в гостинице?

– Ну уж нет, – вздрогнула я. – Там я одна точно не останусь.

– Так в отделении можно было посидеть, – не отставал Вадим. – У вас такой замученный вид, вы не выспались…

Надо же, какой внимательный! Я с некоторым раздражением посмотрела на интерполовца, но он спокойно выдержал мой взгляд.

– Вероника сама решит, что ей делать, – встрял Платон. – Она давно совершеннолетняя.

– Когда рядом мужчина, любая женщина превращается в юную девчушку, сущего несмышленыша, – весело ответил Вадим. – И ждет от мужчины волевого решения.

– И кто это решение должен принимать, вы? – Неуместное веселье интерполовца все больше раздражало меня. Заигрывает он со мной что ли? Или по жизни такой весельчак?

– Могу и я, – тут же согласился Вадим. – Вероника, я позабочусь о вашем отдыхе. Вот вернемся в гостиницу, и я лично буду охранять ваш покой.

Платон резко нажал на тормоза. Я ахнула, но машина уже остановилась.

– Так, гражданин Морозов, – официально обратился Платон к онемевшему от удивления Вадиму. – Если вы не прекратите веселье, я напишу официальный рапорт, что работать с вами отказываюсь.

– Что это с вами, гражданин Зубарев? – Вадим снова развеселился. – Какая муха укусила? Приревновали прекрасную Веронику?

Не отвечая, Платон вновь завел машину, и мы поехали дальше. В поле зрения уже показалось двухэтажное кирпичное здание, окруженное высоким каменным забором. Мы доехали до ворот, выбрались из машины и подошли к прибывшим чуть раньше Мише и Тимуру.

– Ну что, ребята, готовимся к бою? – чуть нервно рассмеялся Миша. – Платон, ордер на обыск у тебя? Щас нас там встретят с конфетами и букетами из клизм.

– Не боись, прорвемся. – Платон тоже нервничал. – Пошли, чего зря тут порог топтать?

Мы зашли во двор и увидели, что нас встречает целая делегация из докторов и медсестер. Из окон высовывались любопытные люди в мятых пижамах. Да уж, полный аншлаг, наша маленькая компания имеет шумный успех у больничных аборигенов. От толпы зрителей отделился невысокий полный мужчина лет пятидесяти в белоснежном накрахмаленном халате. Его безукоризненно белая шапочка сбилась чуть набок, руки он скрестил на груди. Грузно шагая, он подошел к нам и чуть дрожащим голосом громко спросил:

– Чем обязаны? Платон, это вы? Я слышал, нас собираются обыскивать, это ведь чушь? Что вы хотите найти в нашей больнице?

Я с интересом посмотрела на Платона, гадая, как он будет выкручиваться. Сложно сказать, глядя в глаза старому знакомому: мы, мол, хотим найти то подпольное отделение, где вы вырезаете органы из убиенных вами невинных жертв.

– Антон Семенович, не волнуйтесь вы так, – успокаивающе произнес Платон. – Мы люди маленькие, выполняем приказы начальства. Ищем преступника, сбежавшего из тюрьмы. Есть сведения, что он собирался затаиться где-то в больницах нашего городка. Так что мы быстренько все помещения у вас проверим и сразу уйдем.

– Откуда к нам может попасть преступник? – понемногу остывая, спросил врач. – Ладно, ищите, только больных не напугайте, пожалуйста.

– Что вы! Будем искать исключительно аккуратно и вежливо! – заверил его Платон.

– Будьте добры, наденьте бахилы! И халаты тоже, я попросил для вас приготовить, они висят прямо у входа. Это же больница, нельзя сразу столько посторонних…

– Антон Семенович, давайте не будем зря тянуть время. – Платон оставался спокойным и решительным. – Мы наденем и обуем все, что нужно.

Мужчина отступил, пропуская нас к крыльцу. Остальные люди в белых халатах расступились, и мы вошли внутрь.

Обыск, как я и ожидала, прошел эффектно, но безрезультатно. Я чувствовала себя макакой на арене цирка. Любопытные медсестрички и бабки в несвежих халатах следовали за нами буквально по пятам, иногда забегая вперед и заглядывая в глаза. Одна шустрая старушенция объявила, что будет нашей добровольной помощницей, и первая побежала по больничным коридорам, с грохотом распахивая двери палат и ординаторских комнат. Мы заглянули во все кладовки, сунули носы во все подсобки, но, кроме пыли и ночных горшков с отбитой эмалью, ничего ценного не отыскали.

Антон Семенович семенил за нами по пятам, нервно заламывая пухлые руки. Когда тяжелые ботинки оперов в тоненьких синих бахилах топтали свежевымытые полы стерильных блоков, он морщился и даже негромко постанывал. Но работать не мешал.

– Кто он такой? – шепотом спросила я Платона.

– Главврач Рыбалко, – тихо ответил он. – Неплохой мужик, только жутко нервный.

– Всегда такой нервный? – одними губами спросил прислушивающийся к нашему разговору Вадим. – Или только сегодня?

– Всегда, – отрезал Платон.

Мы прочесали всю больницу и, усталые и недовольные, вяло поплелись к выходу. Главврач слегка ожил и даже предложил нам испить чайку в больничной столовке. Мне тут же захотелось поесть, и я хотела было начать обработку оперативников, как у Платона зазвонил мобильник. С некоторых пор я не могла спокойно слышать эту резкую трель и теперь сразу отвернулась и отошла в сторону. Платон достал телефон и спокойно сказал: