Боги войны - Дмитрий Агалаков

– Да переверните их! И подоприте! – кричал атаман.

Пока одни казаки Брязги, отпустив лошадей, ставили сани по кругу, другие раскладывали уже заряженные ружья и зажигали фитили. Татары, чувствуя недоброе, разделились на две косы и стали обходить гуляй-крепость по флангам, целясь в противника с двух сторон и пуская стрелы, но центр сибирцев всё же вылетел на саму крепость. Грозный залп из двадцати пищалей не просто остановил скачущих татар – он срезал первый строй и смешал атаку. Ведь казаки палили и по лошадям тоже! Первый строй разом сломался: раненые лошади падали в снег, кувыркались и сами татары, кубарем летели вперёд; один перелетел через сани и оказался у ног самого Брязги. «Опаньки, татарин!» – рявкнул атаман и, долго не думая, рубанул того, завизжавшего и забившегося, саблей. А второй ряд конников не успел остановиться и на всем скаку влетел в первый. Третий с лёту ударил во второй! Две сотни татар смешались друг с другом – убитые, раненые, покалеченные, налетавшие на своих товарищей – и все они барахтались в снегу, разом перестав быть опасностью. Ещё десять казаков, выстроившихся вдоль перевёрнутых саней гуляй-крепости, пальнули по кучумовцам, летевшим по кругу, и каждая пуля нашла свою мишень! Но и татарские стрелы сделали своё дело. Два рукава разошедшихся татар максимально приблизились к гуляй-крепости – и тотчас сами казаки оказались хорошей мишенью для прицельной стрельбы. А кольчуги на рыбалку казаки не надели! Четверо ермаковцев из первого ряда упали: по нескольку стрел торчало из их тел. Ещё трое были ранены. Иван Карчига и Окул, два товарища Богдана Брязги, правая и левая рука, возглавили оборону на флангах. На снегу поворачиваться было непросто, татарские конники путались, мешали друг другу на самом подходе к гуляй-крепости, и казаки били по ним прицельно – и каждый сбитый татарин и поваленный конь только затруднял атаку. Сам Брязга руководил отпором головного отряда сибирцев. Сотни полторы татар, что уже опомнились после падения и вскочили или спешились позади и теперь оказались у стены, бросились с саблями на казацкие сани. Казаки знали: в плен им нельзя! За Чувашский мыс с них кожу живьём сдерут. Только ярость и желание победить могут их спасти. Нескольких перелетевших татар с саблями наголо казаки подняли на копья и бросили назад, за сани, сбив при этом ещё с десяток татар. Пока десять самых крепких казаков пытались не пустить сибирцев в свою крепостицу, а она уже трещала и расползалась, ещё десять заряжали пищали. И когда в очередной раз атака готова была взять верх – новую волну татар встречали жерла стволов. И огонь вновь отбрасывал татар от крепости! Укладывал ещё целый ряд вопящих на противника сибирцев. И вновь других встречали вооружённые копьями, топорами и саблями казаки. В один из таких штурмов трое татар сразу оказались в крепости. Двух врагов двумя клинками заколол сам Богдан Брязга, но сабля третьего татарина ударила его в шею. К тому времени из тридцати казаков в живых оставалось не более пяти, и они уже образовали последний круг. Уже лежали убитыми Иван Карчига и Окул. Этот круг выстраивался не по стенкам гуляй-крепости, а в середине её: когда казаки прижимались спинами друг к другу. Этот бой становился последним: так сражались те, кто не желал сдаваться! Так бились только насмерть! Именно так сейчас и стояли десять казаков Богдана Брязги из тридцати. Некогда было заряжать пищали! Они выставили вперёд копья и сабли – и на них налетали сейчас татары. Сколько им оставалось? Четверть часа? Уже вскочил на одни из саней бросившийся сюда принц Алей, жаждавший кровавой расправы над теми, кто унизил его отца, кто самого его и братьев выгнал из родного дома. Уже запрыгнул с другой стороны на крепостицу племянник Кучума – воинственный и злой Маметкул, разоритель Пермского края, и другие татары, потрёпанные в схватке, потерявшие половину своих единоплеменников, но оттого ещё более страшные и обозлённые, прыгали внутрь гуляй-крепости, когда… один из сибирцев, стоявший на санях, завопил:

– Русский! Русский!

И так пронзительно у него это вышло, что татары поневоле замерли, остановились. И все разом посмотрели в ту сторону, куда указывал глазастый татарин, а указывал он в сторону Кашлыка – и тотчас сибирцы увидали грозу, которая уже двигалась на них. Туда смотрели Маметкул и принц Алей, жаждавший мести! Всё оборачивалось с точностью до наоборот. Кажется, сюда неслись на конях все казаки, которые недавно пришли на их землю. Это была лавина – и она стремительно катилась сюда по снегу.

Маметкул разом забыл об оставшихся казаках внутри гуляй-крепостицы, уже развалившейся, раздавленной. Он вспомнил только об одном: как страшен был штурм Чувашской горы, как большой отряд казаков растерзал целую армию. И он видел только что, как малый отряд противостоял целому войску: треть этого войска лежала тут же, в снегу – расстрелянная, изломанная, всё ещё корчившаяся в агонии.

Глядя на оставшихся казаков, племянник Кучума поднял руку и два раза крикнул:

– Все назад! Уходим!

Татары обрадовались этому приказу. Никому не улыбалось встретить гостей в чистом поле. Один только Алей всё ещё стоял на санях и смотрел на казацкий круг, ощетинившийся копьями и саблями.

– Уходим, Алей! – крикнул двоюродному брату Маметкул. – Это приказ!

Маметкул, назначенный старшим в этой охоте на русских, знал: если он потеряет любимого сына Кучума, ему самому не сносить головы. Опала ждёт его!

Алей только зарычал в поднявшейся суматохе, бросил взгляд, полный ненависти, на казаков и спрыгнул с перевёрнутых саней. Там его уже поджидал конь. Нукеры в суматохе отступления подсадили молодого принца, и один из телохранителей ударил по крупу коня.

– Пошёл! Пошёл!

Вся масса татарского воинства, теряя раненых, набирая скорость, густой массой устремилась назад – к другой стороне озера, откуда и прилетела. А скоро уже и другое воинство пронеслось через снежное поле, укрытое трупами и залитое кровью.

Иван Кольцо с саблей в руке остановил коня у гуляй-крепостицы:

– Кто погиб?! – крикнул он.

С ним остановилось ещё с десяток казаков.

– Да почти все! – тяжело дыша, обронил один из бойцов Брязги, стоявших в круге, и вдруг силы разом оставили его. Он опустился на колени. Двое других казаков подхватили его.

– А Богдан?! – рявкнул Кольцо.

– Убили татары Богдашу, – бросил раненый казак. – Зарезали его, нехристи!

– А-а-а! – яростно прорычал Иван Кольцо, плюясь паром. – Платить будут, суки! Жестоко платить!

Он пришпорил коня и полетел вслед другим казакам…

Татары не зря боялись – и не зря они мигом сорвались с места. В тот день под Абалаком казаки преследовали татар много часов подряд. Кого настигали – убивали сразу. Дотемна казаки не отпускали своих врагов. Как сказал Иван Кольцо, так и вышло. Новые хозяева Сибири жестоко платили за налёт на своих товарищей. За избиение их! В этот день под озером Абалак была рассеяна и разгромлена основная часть Кучумова войска. В этот день пространство вокруг Кашлыка было расчищено от сибирцев и стало принадлежать русским.

Когда бури улеглись, о татарах Кучума не было и слышно, на казацком кругу Иван Кольцо спросил первым: