Мы невозможны… - Алла Полански

***

Шметтерлингхаус показался мне каким-то другим миром. Пройдя пластиковые шторы павильона, мы попали в полный очарования тропический лес, с беспрестанно и повсеместно летающими бабочками различных видов. Маленькие водопады, канатные дороги, экзотические животные и яркие бабочки — я будто попала в фантастический фильм о природе. В павильоне было душно и жарко, но это не испортило общих впечатлений.

Выйдя на свежий воздух, сели в небольшое уютное кафе за чашечкой кофе и мороженным.

— Ты счастлива? — спросил Николас почему-то.

Я не смотрела на него, делая вид, что мешаю сахар.

— Конечно, счастлива, — решившись поднять на него глаза, ответила немного скованно.

— Расскажи, что происходит у вас с Андреем?

— С Андреем? — я постаралась не выдать страх, голос задрожал. — Ничего…

— Я же вижу, что вы цапаетесь. Почему? Он тебя обижает?

— Нет-нет, что ты… — я старалась вернуть дыхание в норму. — Просто не находим общий язык. Это бывает, — и вновь опустила глаза в чашку.

— Обещай мне, что если он тебя чем-то обидит, ты мне скажешь. Я не хочу разрываться между тобой и Андреем, но если он что-то тебе сделает, я не буду смотреть на то, что он мой брат.

— Не говори так. Он — твоя родная кровь. Навсегда, — мой задумчивый взгляд упал на двух воробьёв, которые дрались за кусочек хлеба, недалеко от нашего столика. — Я никогда не стану причиной вашей ссоры.

***

В Пратер мы приехали ближе к четырём часам дня: катались на разных каруселях и чувствовали себя абсолютными детьми. Вьенер Рейзенрад поразил меня, особенно когда мы были на самом верху — вся Вена как на ладони. Потом катались на лиллипутбан — маленьком поезде. Николас выиграл для меня в тире маленького пушистого слона. От души повеселились в зале кривых зеркал, а потом обнимались, катаясь на поезде ведьм…

День подходил к вечеру, и мы приехали в номер, заказанный Ником, чтобы привести себя в порядок и переодеться перед оперой. Я открыла коробку с вечерним туалетом и достала его. Это было длинное чёрное шёлковое платье — простое, но очень изысканное. К платью прилагались босоножки с серебряной застежкой и комплект из украшений. Тонкая цепочка из белого золота с бриллиантом в кулоне в виде капельки и такие же серьги. Дополнял весь туалет маленький кожаный клатч.

Я сделала прическу, заколов волосы наверх и оставив пару локонов в лёгком беспорядке, нанесла неброский макияж. Николас ждал меня в холле с красивой белой розой. Он был одет в чёрный строгий костюм, его ещё чуть влажные волосы развивались на ветру, и сейчас он был таким красивым и родным, что я даже обрадовалась, что сейчас с мной рядом Ник. Он был мне другом. Теперь пришло понимание того, какое же на самом деле отношение к нему. Это была просто дружба, мне было с ним хорошо, но физически к нему, к сожалению, больше не тянуло.

Проглотив обиду, я спустилась вниз.

— Ты просто восхитительна! — прошептал он, протягивая розу и целуя мою руку.

— Ты тоже великолепно выглядишь, Ник. Ты тоже…

Домой вернулись уже далеко за полночь.

— Во сколько мы идём на именины Марка? — осторожно высвобождаясь из объятий Николаса, спросила я.

— В три часа, — Ник проигнорировал моё движение, продолжая настойчиво обнимать и ласково целуя в шею.

Я поморщилась. Не люблю, когда ко мне пристают без моего желания.

— Ник, я устала… — попыталась придать тону нераздражённый, а ласковый и играющий тон.

— Ты обещала награду, — надув губы, как маленький ребёнок, прошептал он.

— Ник, ну, пожалуйста, я действительно устала, — мне, наконец, удалось высвободиться из его объятий.

Ник плюхнулся на диван и лениво развязал галстук.

— Ты какая-то странная в последнее время, — сказал он.

Я пожала плечами и ободряюще улыбнулась ему:

— Просто устала, ничего странного. Мне надо просто выспаться.

— Ловлю на слове, — улыбнулся в ответ Ник.

***

Я проснулась раньше Николая и просто лежала, рассматривая потолок. Что же я делаю? Ведь понимаю, что выходить замуж за человека, к которому уже ничего не испытываю — это просто глупость.

Как быстро всё меняется. Всего две недели назад я умирала от любви к нему, грезила и метала лишь о нём, а теперь ничего не чувствую к нему, хоть и лежу рядом с его красивым телом.

Повернула голову и посмотрела на него. Он спал, как ребёнок, подложив руку под голову и немного приоткрыв рот. У меня даже проснулись какие-то новые чувства к нему, больше похожие на материнские, чем на женские. Хотелось его уберегать от обид и несчастий, чтобы он был всегда таким жизнерадостным и добрым, но мне не хотелось больше проводить остаток дней в его объятиях. Для этих целей в моих грёзах появился другой.

Но, как бы ни было печально, я уже смирилась с тем, что выйду замуж за Николаса, а об Андрее забуду, хотя это будет довольно трудно, при том, что он каждый день маячит перед моими глазами.

Холодный душ немного взбодрил — исчезли ненужные мысли. Приготовила завтрак и, поставив на поднос, поднялась в спальню. Буду образцовой невестой и женой. Николас потянул воздух носом и, почувствовав запах кофе, улыбнулся во весь рот и приоткрыл один глаз.

— Завтрак?

Я улыбнулась этой добродушной детской радости и поставила поднос на тумбу перед кроватью и тихо сказала:

— Решила немного исправиться. Доброе утро! — наклонилась и нежно коснулась его губ.

Странное ощущение. Если раньше, целуясь с ним, я ощущала озноб и желание, то теперь мне было всё равно. То же самое, что целоваться с куклой. Но, судя по всему, Николас был другого мнения, поэтому быстро проснулся, легонько подмял меня под себя, оказавшись сверху. Я позволяла себя ласкать, ловя себя на мысли, что ничего не чувствую.

Когда всё закончилось, он довольно растянулся на постели, перевернувшись на спину.

— Мне очень хорошо с тобой, — тихо сказал он.

***

Утро этого дня прошло в хлопотах и веселье. Николас мотался за цветами сестре, это было их семейной традицией — дарить Рите цветы за рождение племянника, потом мы вместе заворачивали велосипед в обёрточную бумагу и завязывали красивым праздничным бантом, веселясь и кидая друг в друга комками упаковки, отчего вся комната напоминала поле боя, только вместо снарядов — разноцветные скомканные блестяшки, надували кучу разноцветных шаров, пели песню “Happy birsday” и даже танцевали.

В назначенное время подъехали к дому Маргариты и Фрэнка.

Внутренний двор, где обычно максимум что стояло — это шезлонги, напоминал теперь детскую площадку после нашествия. Повсюду летали разноцветные шарики и ленточки. В центре двора стоял огромный стол со столовыми приборами, на котором дымился праздничный обед. Бассейн был накрыт тентом, чтобы дети, пришедшие на праздник, не свалились туда в пылу игр, возле входа на маленьком столике уже громоздилась гора подарков в ярких упаковках. Детей уже заняли какой-то игрой, потому что они носились по двору и весело что-то кричали. За ними шумно носилась Мотя, лая и распугивая тех, кто попадался на её пути. Взрослые же собирались небольшими группками и о чём-то шептались.