Голос ночи - Дин Кунц

— Сию же минуту. Я требую.

— Я не могу.

— Ты начинаешь злить меня, юноша.

— Рой пытался убить меня сегодня вечером. Он все еще где-то здесь, поджидает меня.

— Это не смешно.

— Я и не смеюсь.

Опять пауза.

— Колин, ты что, принял что-то?

— Что?

— Ты проглотил таблетки или что?

— Наркотики?

— Да?

— О Боже!

— Да?

— Где я возьму наркотики?

— Я знаю, ребята достают их. Это — как купить аспирин.

— О Боже!

— Сейчас это серьезная проблема. Ты что, принял наркотики и не можешь вернуться домой?

— Я? Ты серьезно считаешь, что я...

— Если ты наглотался таблеток...

— Ты правда так думаешь...

— ...или напился...

— ...ты меня совсем не знаешь...

— ...или смешал одно и другое...

— Если ты хочешь узнать, — обрезал Колин, — приезжай и забери меня отсюда.

— Не говори со мной таким тоном!

— Если ты не приедешь, я сгнию здесь.

Он положил трубку и вышел из кабины.

— Дерьмо!

Он пнул пустую банку из-под содовой, которая валялась на тротуаре. Она с грохотом покатилась.

Он вернулся к кафе и встал на углу, вглядываясь туда, откуда должна была показаться машина Уизи.

Он не мог унять дрожь от злости и страха.

Внезапно его охватило какое-то другое чувство, более непонятное, тревожное, мрачное, чем злость, более сковывающее, чем страх, более уродливое, чем страшное одиночество, гораздо худшее, чем одиночество. Это было подозрение — о нет! — убеждение, что он брошен, покинут, забыт, что никто в мире не беспокоился и не побеспокоится о том, что с ним, о чем он думает, о чем мечтает. Он был изгоем, существом, чем-то отличающимся от всех остальных людей, аутсайдером, которого втайне презирали и над которым насмехались все, кого он встречал, даже те, кто клялся любить его.

Ему казалось, что он — червь.

Через пять минут показался ее синий «кадиллак». Она протянула руку и открыла ему переднюю дверь.

Увидев ее, он забыл о своих переживаниях, даже о ночных кошмарах во владениях отшельника Хобсона. Слезы навернулись ему на глаза. Он влез в машину, закрыл дверь и захлюпал, как ребенок.

Она не поверила ему. Она отказалась позвонить в полицию и побеспокоить Борденов звонком в такой поздний час.

Утром в половине десятого она позвонила Рою по телефону. Она поговорила с ним, затем с его матерью, попросив Колина не присутствовать при разговоре. Поэтому он не знал, о чем шла речь.

Поговорив с Борденами, она пыталась заставить Колина вновь рассказать, что произошло, и очень рассердилась, когда он отказался.

В одиннадцать утра, после длительной перепалки, они поехали на свалку. Сидя в машине, оба не проронили ни слова.

Она оставила машину в конце грязной тропинки. Они вышли.

Колина мутило. Отголоски ужасов прошлой ночи еще звучали в его мозгу.

Его велосипед валялся рядом с нижней ступенькой крыльца. Велосипеда Роя, разумеется, не было.

— Видишь, — сказал он. — Я был здесь.

Она промолчала и подняла велосипед, чтобы отнести его в машину.

Колин пошел за ней следом:

— Все было именно так, как я тебе рассказал.

Она открыла багажник.

Они вдвоем взялись за велосипед, но так как он не влезал целиком в багажник, она достала моток проволоки из ящичка для инструментов и привязала велосипед.

— Велосипед подтверждает то, что я говорил? — настаивал Колин.

Она повернулась к нему:

— Подтверждает только то, что ты здесь был.

— Да, и все было, как я говорил.

— Но не с Роем.

— Он хотел убить меня!

— Он мне сказал, что пришел домой вчера в половине девятого.

— Конечно, он так тебе сказал. Но...

— И его мать сказала мне то же самое.

— Это неправда.

— Ты хочешь сказать, что миссис Борден лжет?

— Ну не лжет. Она просто не знает.

— Что ты хочешь сказать?

— Возможно, Рой сказал ей, что был вечером дома, в своей комнате, и она поверила.

— Она знает, что он был дома не потому, что он ей так сказал, а потому, что она была дома тоже.

— Она на самом деле разговаривала с ним?

— Что?

— Вчера вечером? Она разговаривала с ним? Или она просто предположила, что он был дома?

— Я не расспрашивала ее о таких подробностях.

— Она на самом деле видела его вчера вечером?

— Колин...

— Если она не видела его, — воскликнул Колин, — то не может быть уверена, что он был наверху, в своей комнате.

— Это глупо.

— Нет. Это не глупо. Они не очень общаются между собой в этом доме. Они мало обращают внимания друг на друга. Они не ищут друг друга даже для того, чтобы просто поговорить.

— Она знала, что он дома, потому что поднялась к нему, чтобы пожелать спокойной ночи.

— Вот именно об этом я тебе и твержу. Она никогда не будет специально подниматься к нему, чтобы пожелать спокойной ночи. Я знаю это. Я клянусь. Они не ведут себя друг с другом, как другие люди. Они ведут себя как-то странно. Что-то не так в этом доме.

— И что же не так? — раздраженно спросила она. — Может быть, они пришельцы с другой планеты?

— Конечно, нет.

— Как в какой-нибудь идиотской книжке, которые ты вечно читаешь?

— Нет.

— Может, нам позвать Бака Роджерса на помощь?

— Я только... я только хотел сказать, кажется, они не любят Роя.

Она в изумлении покачала головой:

— А тебе никогда не казалось, что ты еще слишком мал, чтобы понять такое сложное чувство, как любовь. Боже, ты ведь всего лишь четырнадцатилетний ребенок! Кто ты, чтобы судить Борденов или кого-нибудь еще?

— Но если бы ты видела, как они ведут себя! Если бы ты слышала, как они разговаривают друг с другом. Они никогда ничего не делают вместе. Даже мы проводим больше времени вместе, чем Бордены.