Угадай кто - Крис Макджордж

– Съемки самого шоу мы обычно начинаем в половине одиннадцатого. Работаем до восьми вечера, четыре дня в неделю и снимаем четыре, иногда пять выпусков в день.

Судя по выражению лица Уинтера, слова Шеппарда произвели впечатление, но, с другой стороны, это могло быть и уловкой. С годами Шеппард стал относиться осторожнее к старику. Уинтер прекрасно разбирался в нюансах человеческого поведения, изобразить на лице ту или иную эмоцию для него раз плюнуть.

– Это о-очень большая работа. Как вы только выдерживаете?

«Глотаю колеса без остановки и запиваю жидкостью, ненамного лучше разбавителя для красок».

– Общий позитивный настрой.

Уинтер рассмеялся, потом замолчал. Положил ручку на записную книжку, которую всегда держал на коленях, – верный знак, что сейчас заговорит о серьезном.

– Я не могу вас обманывать, Морган… я слегка озабочен вашим положением.

Шеппард подавил вздох.

– Отдавать всего себя работе – это, конечно, хорошо, но ведь между работой и отдыхом нужно соблюдать баланс. У вас такой вид, будто после нашего с вами последнего сеанса вы совсем не спали.

«Почему, спал – если пьяное забытье с кошмарами можно назвать сном».

Шеппард вспомнил разговор с Дугласом – как раз за пивом, – Дуглас сказал, что запойные пьяницы напрочь забывают, как выглядит по-настоящему нормальный сон. Теперь он сам может подтвердить это. Шеппард плыл по жизни, не приходя в сознание, от одной сцены к другой, потому что больше в жизни у него ничего и не было, – а тут хоть какое-то занятие.

– Я лишь хочу убедиться, что вы не причиняете себе вреда, взваливая на себя так много работы. Слышите, Морган, вам надо хоть изредка делал перерыв. Почему бы вам не выделить время лично для себя?

Теперь настала очередь Шеппарда смеяться.

– Да вы хоть понимаете, как устроено телевидение? А? Взять отгул или выходной, когда тебе захотелось, тут просто невозможно. Я – на переднем плане крупнейшего утреннего шоу страны. Я собственной задницей зарабатываю свои деньги. Если хотите знать, я повязан контрактом на два года. И не могу все бросить ради увеселительной прогулки.

Уинтер сдвинулся в кресле на дюйм вперед. Обычная его поза, когда он готовился к схватке.

– Никто и не говорит об увеселительных прогулках, Морган…

– Шеппард. Шеппард. Шеппард! Меня зовут Шеппард! – прокричал Шеппард и встал.

Прошел к двери. Все, хватит, конец. Протянул руку к дверной ручке.

– Давненько вы мне об этом не говорили, – сказал Уинтер в спину.

Шеппард заставил себя вцепиться в ручку двери, чтобы ноги поскорее вынесли его из этой комнаты, чтобы поскорее погрузиться в эйфорию «колес» и алкоголя и больше не возвращаться. Забыться и забыть обо всем.

Но, вопреки собственному желанию, он неожиданно для себя обернулся и посмотрел на Уинтера, все еще сидящего в кресле:

– Об этом?

– Вы прекрасно знаете, о чем я, – тихо сказал Уинтер.

Шеппард провел ладонью по липкому от пота лицу:

– Чего еще вы от меня хотите, старик? Хотите, чтобы я снова заплакал? Чтобы снова кричал? Чтобы я снова перечислял подробности ночного кошмара? Я вам не машина, которую постоянно надо чинить, и не головоломка, которую нужно разгадывать. Это случилось – с мистером Джефферисом случилось. И не все в мире обязательно должно иметь вселенское значение. Я совершил то, что совершил, потому что совершил, и все. И вся эта ваша психологическая галиматья гроша ломаного не стоит, потому что люди, их поведение непредсказуемы. Что сделано, то сделано, и я с этим смирился. Долбите вашу чушь в голову другому дураку, а я знаю, что в мире ничего не меняется. Я – личность, я сделал себя сам. Жизнь идет своим чередом, мир вертится. Как и всегда – так было, и так будет.

Непонятно почему, но на глаза навернулись слезы. Шеппард задохнулся, откашлялся.

– Я совершил то, что совершил, потому что совершил, и все, – повторил он.

Дослушав его, Уинтер встал.

– Вы раскрыли убийство. Вы поймали убийцу, – сказал он.

– Да, – ответил Шеппард. – Разве не удивительно? Но это не значит, что я хочу каждую неделю анализировать это с вами под микроскопом.

– А я все же думаю, что мы с вами не до конца разобрались…

Уинтер шагнул к нему. Шеппард отшатнулся.

– Знаете что? Встретимся через неделю – поговорим, – сказал Шеппард, повернулся и открыл дверь.

– Но у нас с вами еще десять минут, – сказал Уинтер.

– Я вам дарю их, придумайте к следующему разу пару-тройку вопросов, только пооригинальнее, хорошо?

И Шеппард захлопнул за собой дверь.

В передней он отдышался. Спорить с Уинтером Шеппард не любил, но наркотики сделали свое дело, он стал раздражительным, и сейчас ему хотелось поскорее уйти из этого дома. Но это не оправдывало поведения Уинтера. И его желания снова и снова говорить о том, чего Шеппард сам по-настоящему никогда не поймет. Шеппард пытался похоронить случившееся как можно глубже, забыть и никогда не вспоминать. Здесь ему помогали и выпивка, и наркотики. Словно каждый вечер он бросал очередную горстку земли в могилу своей памяти. Скоро все это скроется совсем, и он освободится. Но пока ему хочется лишь одного – приятно проводить время.

Быстрый топот по лестнице застал его врасплох: перед ним появилась Эбби Уинтер. Шеппард познакомился с нею давно, после первого сеанса у Уинтера, – тогда они были детьми. Теперь ей девятнадцать лет, и она настоящая красавица. Увидев его, девушка покраснела.

– Шеппард, извините, я услышала, как хлопнула дверь, и думала, что вы уже ушли.

Почему он заговорил с ней? Из-за обиды на Уинтера – или ему лишь хотелось поскорее все забыть?

– Вы коктейли любите? – неожиданно для себя спросил Шеппард. – Я знаю отличное местечко поблизости, там делают потрясающие коктейли. Хотите сходим?

– Я… – Эбби смущенно засмеялась, слегка поежилась, – мм… да, конечно. Конечно, с удовольствием.

Конечно. Ну конечно, конечно.

– Прекрасно, – сказал он.

– Я только должна сказать… – Эбби махнула рукой в сторону кабинета Уинтера.

– Да зачем его беспокоить? Он занят, много писанины накопилось.

Эбби все еще не решалась, но вместе с тем, казалось, не слишком беспокоилась о мнении отца.

– Хорошо. Сейчас соберусь.

И Эбби помчалась обратно наверх.

Шеппард улыбнулся и проглотил таблеточку. Сел на ступеньки и стал ждать. Все будет хорошо; как ни крути, а идея хорошая. Впрочем, если и нет, наплевать. Эбби – девушка красивая, веселая, а спать он с ней не собирался. Просто сейчас ему нужен кто-нибудь рядом. Выпивать в одиночку в общественном месте всегда невесело, даже ему. Так и сидел он, поджидал Эбби, выстукивал подошвой о ступеньку веселый ритм. А потом, для верности, проглотил еще таблеточку.