Лето придёт во сне. Часть 2. Оазис - Елизавета Сагирова

На следующую ночь подруга не пришла снова, и теперь я уже не ворочалась с боку на бок, а уснула, хоть и с ощущением некой утраты. Так продолжалось до Нового года. Теперь мы виделись только на занятиях, а там не было времени болтать о своём. Исподтишка наблюдая за Яринкой, я видела, что она рассеянна, что её взгляд блуждает, а мысли далеко. Даже наши преподавательницы заметили эти перемены, но не делали ей замечаний, зная о предстоящем дебюте моей подруги и, видимо, списывая всё на её волнение по этому поводу.

Я тоже собиралась молчать до последнего, обиженная тем, что между нами уже нет прежнего доверия. И молчала бы, не случись одного момента.

В один из предновогодних дней, закончив работу в кафе, я, как обычно, спешила в наш домик, чтобы, пообедав, отправиться на занятия в библиотеку, когда краем глаза поймала на пустынном пляже знакомый золотистый блеск рыжих волос. Словно солнечный зайчик мелькнул на фоне пасмурного серого неба и такого же серого моря. Повернув голову, я увидела шагающую вдоль прибоя Яринку, которой вообще-то полагалось сейчас быть в Айсберге, где она и обедала последние недели, не тратя время на возвращение домой. Я уже набрала воздуха в грудь, чтобы громко позвать подругу, когда из одинокого шезлонга навстречу ей приподнялась чья-то фигура.

Я заморгала. На миг показалось, что двоится в глазах: Яринка присела на шезлонг и словно встретила своё отражение, порывистый ветер с моря смешал в одну две рыжие гривы.

Мне пришлось прищуриться и даже сделать несколько шагов вперёд, прежде чем я поняла, что в действительности происходит. На шезлонге полулежал молодой парень с длинными, до плеч, волнистыми волосами того же медово-морковного цвета, что и у моей подруги. Он порывисто поднялся при её приближении, и теперь они, обнявшись, прижимались друг к другу губами.

Я глядела во все глаза, машинально поднеся руку к приоткрытому от изумления рту. Яринка целуется с парнем?! И что это за парень? Раньше я его никогда не видела, точно не забыла бы такого рыжего, значит, не местный, из гостей. Но если это гость, то Яринка сейчас нарушает все правила Оазиса, а за этим обязательно последует суровое наказание! От наших соседок мне приходилось слышать истории девушек, пытавшихся заработать деньги в обход заведения, встречающихся с гостями тайно и за свою цену. Судьба их была незавидна – перепродажа. И потом, зная Яринку, ни за что не поверю, что она способна на такое. Одно дело, когда у тебя нет выхода, другое – добровольно начать продавать себя, да ещё рискуя при этом всем тем немногим, что ещё осталось.

И чем дольше я смотрела на рыжую парочку, тем больше убеждалась: здесь нечто иное. Целовались они недолго, потом о чём-то разговаривали, почти соприкасаясь лбами и положив ладони на плечи друг другу. А когда Яринка поднялась с песка и сделала шаг прочь, парень тоже вскочил, поймал её за руку, снова привлёк к себе… Они смеялись, толкались, забавно гримасничали, но никак не могли расстаться. Наконец, моя подруга вырвалась и побежала по пляжу, посылая через плечо воздушные поцелуи. Я отшатнулась за угол, боясь быть замеченной, хоть и понимала, что эти двое вряд ли сейчас способны видеть что-то ещё, друг кроме друга.

Парень смотрел вслед Яринке, пока она не скрылась между домами, потом рассеянно пригладил ладонью растрепавшуюся огненную шевелюру и побрёл в противоположную сторону. Я успела разглядеть, что он очень молод, не старше двадцати лет, и это тоже показалось странным: обычно гости Оазиса были уже зрелыми людьми.

Весь день я не находила себе места, на занятиях не столько запоминала то, что пытались объяснить преподавательницы, сколько следила за подругой. Но она имела вид не более задумчивый и отсутствующий, чем в остальные дни. Обиды на Яринку я больше не чувствовала, всё затмила тревога. Ведь, если я увидела её свидание с рыжим парнем на пустом пляже, то его мог увидеть кто угодно, а это было чревато самыми ужасными последствиями.

И, когда мы вместе покинули библиотеку, готовые уже привычно разойтись в разные стороны, я, поймав Яринкин взгляд, строго шепнула:

– Сегодня приходи ночевать. Мне надо поговорить с тобой, это очень важно.

Вообще, я не очень верила, что подруга придёт, ведь, если она где-то пропадала все прошлые ночи, значит, на то у неё был веский повод. Но Яринка появилась на закате, непривычно тихая, с опущенным взглядом. Чмокнула меня в щёку, присела рядом на кровать. Я внимательно вгляделась в её порозовевшее лицо и с удивлением поняла, что она чего-то стесняется. Учитывая, что стеснение – вообще не свойственная Яринке эмоция, я сама растерялась, и заготовленное заранее начало разговора вылетело у меня из головы. Вместо этого я лишь неловко спросила:

– Как ты?

Яринкины ресницы затрепетали, она бросила на меня быстрый лукавый взгляд, улыбнулась уголками губ.

– Хорошо. Даже очень, – и вдруг глубоко набрав в грудь воздуха, затараторила, – Дайка, ты прости, что я эти дни так мало с тобой виделась и ничего не рассказывала, но мне очень надо было успеть до своего дебюта…

Я думала, что речь пойдёт о репетиции танца или пошиве костюма, но подруга сказала другое:

– Мне надо было подружиться с девушками из Айсберга, чтобы они помогли.

Девушками из Айсберга называли тех, кто работал с самыми дорогими гостями, тех, у кого был постоянник. Обычно он снимал для такой девушки номер на одном из этажей Айсберга, где она и жила, ожидая, когда хозяин явится на остров в очередной раз. Такие привилегированные особы не работали с другими гостями, но, если было желание, танцевали по вечерам или брали дневную подработку. И я понятия не имела, зачем Яринке вдруг понадобилась дружба с "элитой".

Прочитав этот вопрос в моих глазах, подруга пояснила:

– Ну, помнишь, я тебе говорила, что обязательно найду себе постоянника? Не хочется каждую ночь менять мужиков. Так вот, я и подумала, что те, кто его себе уже нашёл, наверняка знают, что надо для этого сделать. Вот и пропадала в Айсберге.

– Как ты там пропадала? Нам же нельзя общаться с гостями до дебюта.

– А с гостями я и не общалась. Я уговорила Гаспаровну, чтобы она разрешила мне смотреть, как выступают перед гостями другие девушки. Ну, вроде, чтобы я училась и не боялась дебюта. Там в гримёрке… это такая комната, где они переодеваются и красятся, – есть монитор на подиум. Чтобы каждая знала, когда ей пора выходить. Вот в него я и смотрела. Но это только для вида, хотя тоже интересно. А на самом деле ждала, когда эти девушки зайдут переодеваться и разговаривала с ними, расспрашивала. Только…

Яринка собрала на лбу знакомую складочку и удручённо вздохнула:

– Ну и стервы же они! Сначала я думала, что просто устают после танца, вот и крысятся, а они, похоже, всегда такие. Если и отвечают, то только насмешкой, а смотрят так, что… будто ты вошь перед ними. Гаспаровна сказала не обращать внимания, мол, это здоровая конкуренция. Тем более, у меня скоро дебют, вот злюки и трясутся за своих мужиков, вдруг я им больше понравлюсь? Короче, через несколько ночей я поняла, что помощи ждать глупо, скорее, можно дождаться, что тебе перед дебютом в волосы жвачки напихают… был, кстати, случай. И решила действовать сама.