ГРАС. Компиляция. Книги 1-8 - Никита Велиханов

Если подобный психосоматический опыт впервые приходит, скажем, к сорокалетнему человеку, то он вызывает ряд нежелательных побочных явлений, связанных с его физическим самочувствием. Ослабевает иммунная система, происходят разного рода функциональные расстройства органов внутренней секреции и так далее. Но зато нет эффекта привыкания, и ни к каким структурным перестройкам на уровне организма в целом это не приводит.

Другое дело —, с детьми. Они, с одной стороны, переносят все это гораздо легче, и их «прямое» общение с природой не осложняется практически никакими неприятными ощущениями. С другой стороны, для них воздействие сильных «зонных» препаратов, основанных на вытяжках из мхов и грибов, практически равнозначно воздействию сильного галлюциногенного препарата, обладающего выраженным эффектом привыкания и связанного с определенными личностными и физиологическими изменениями.

На психическом уровне они становятся гораздо более внушаемыми, ориентированными на групповые формы поведения, на создание своего рода «муравейника», объединенного какой-либо общей идеей, которой каждый член группы должен быть фанатически предан. На физиологическом — это весьма существенное повышение болевого порога, гораздо более высокая адаптивность к окружающей среде — неплохо, правда? Но при этом — необходимость впадать в своего рода спячку примерно раз в месяц дней на шесть, на восемь. А в перспективе — полное бесплодие, причем как мужское, так и женское. Кстати, именно в период спячки, которая, кстати, в холодное время года наступает чаще и на более продолжительные сроки, чем в теплое, внушаемость подвергнутых воздействию «зональных» препаратов детей и подростков резко возрастает. Этакое обучение во сне. Однако именно дети и подростки (или, возможно, те, кто начал подвергаться воздействию «зоны» в раннем возрасте,) обретают ряд совершенно уникальных способностей, по сравнению с которыми наш с Колесником опыт — так, семечки. Они, скажем, могут «рулить» не отдельной мухой или муравьем, но целыми полчищами насекомых, находящихся при этом на достаточно большом расстоянии друг от друга. И могут — как бы это поточнее выразиться — «видеть» глазами этих насекомых. Сразу всех. Да и не только насекомых. Речь идет практически о любых формах жизни — от растительной и до высших млекопитающих. Причем существует странная такая закономерность: чем более склонен тот или иной вид к коллективному образу жизни, а в идеале — к стайному, тем органичнее выстраивается такое вот воздействие. Практически, несовершеннолетний «маг» становится в таком случае своего рода душой стаи, ее руководящим и направляющим началом. Даже не вожаком. Выше. И еще — он, предположительно, может влиять на «прокреативную политику» своей стаи. То есть популяция его подопечных может резко увеличиваться в течение ничтожно малых сроков.

И вот тут-то наши с Колесником дороги разошлись. Я считал, что это явление нужно тщательно и осторожно исследовать с биолектических позиций и вписать его в логику развития жизни на Земле вообще и истории взаимоотношений между природой и человеком в частности. Нужно по сто девяносто два раза проверять и перепроверять каждый полученный нами результат, а когда картина будет более или менее ясна, сделать наши исследования достоянием гласности. И тут наши научные и всякие иные перспективы станут совершенно безграничными. Вплоть до Нобелевской премии и создания самостоятельных международных исследовательских структур, работающих по программам самого широкого профиля.

Я, помню, так воодушевился, рисуя все эти заоблачные, с моей тогдашней точки зрения, перспективы, что не сразу заметил, как скептически слушает меня Колесник. А потом стал говорить он, и вот тут-то мне показалось, что я никогда раньше не был знаком с этим человеком.

Начал он с того, что назвал все нарисованные мной прожекты полной чушью. Это все равно, сказал он, как если бы некий человек, живущий в Древней Греции и ставший вдруг обладателем танковой дивизии с бесконечным запасом топлива и боекомплектом, решил, что по этому поводу нужно созвать Дельфийскую амфектеонию и посоветоваться с общественностью, куда девать весь этот металл.

Мы — маги, сказал он. Природа, ужаснувшись преступлениями человека против нее и против себя самого, сделала ставку на нас. Мы — создатели будущего человечества. Мы — создатели расы господ, которой суждено управлять Человеческим биоценозом в согласии с идеями Великой Биолектики. Мы — наследники великих традиций, утраченных когда-то человечеством, погнавшимся за призраком материального благополучия и бытового комфорта. Кем, по-вашему — то есть по-моему — был Моисей, наславший на египтян, никак не желавших отпустить на свободу избранный народ, мух, и жаб, и болезнетворных микробов? Моисей, который позже в пустыне, когда его народ стал страдать от голода, вызвал тучи саранчи — вполне съедобного насекомого, спасшего тогда евреям жизнь? Он был точно таким же магом, овладевшим тайной взаимопонимания с природными биологическими комплексами. Кем были кельтские друиды, которые, заманив римский легион в лес, убедили этот лес своими силами расправиться с захватчиками? Кем были древнерусские волхвы, умевшие говорить по-волчьи? Кем был Вольга, умевший превращаться в волка и всю свою дружину превращать в волков?

Они хранили традицию. Они хранили послание, адресованное нам — на тот случай, если человечество забудет, кто оно такое и откуда взялось, и если придется призвать его к ответу. И вот это время настало. Время, когда судьба человечества решается здесь и сейчас. Нужно создать несколько базовых зон и подготовить там «стаи», состоящие из детей и подростков, инкорпорированных в те или иные животные или растительные сообщества в качестве «моторов». Нужно, чтобы все эти растительные и животные сообщества под руководством нового сословия друидов соединили усилия в борьбе с главным врагом — человеком. С тем человеком, который обременяет собой и загрязняет матушку-землю.

Друидов нужно будет на первом этапе не так уж и много, главное — создать прецедент. Главное, чтобы молодежь сама пошла в зону, туда, где будут стоять друидические школы, проповедующие новую, биолектическую веру. И новые, биолектические практики и ритуалы посвящения. Правительства падут, поскольку ни одна армия на свете будет не в состоянии сражаться со взбунтовавшейся природой. А если они осмелятся пару раз применить ядерное оружие — тем лучше. Тем больше возникнет — стихийно возникнет, безо всякой нашей сознательной работы — кризисных биоценозов, готовых к биолектической перестройке.

Друиды и друидессы, понятное дело, будут бесплодны: но такова их священническая доля, доля магов и носителей знания. Понятное дело, человечество должно размножаться — хотя бы для того чтобы ряды друидов не редели. Проблема эта решается достаточно просто. Рядовое население — вернее, то, что от него останется после противоборства с природой — нужно будет загнать в особые заказники и дать им там волю плодиться и размножаться. Под бдительным контролем со стороны правящей касты. Пусть человек