Целитель - Gezenshaft

заклинания до уровня рефлексов. Как бы ни сложилась ситуация, я попросту почти всегда успею её понять и принять нужные меры.

— Ты страшный враг, Гектор, — улыбнулась Дафна. — В прямом столкновении тебя просто невозможно «продавить».

— Только если знаниями. Кстати, как дела среди семей?

— Пока не ясно, — покачала головой девушка, вновь берясь за чтение. — Некоторые семьи уже дали «добро» через своих детей. Некоторые молчат.

— По крайней мере, — Драко тоже вернулся к чтению, — нет тех, кто поддерживает Амбридж в её начинаниях.

И это хорошо.

За день до первого матча по квиддичу в этом году, важному для гриффиндорцев и слизеринцев, ведь это игра между ними, вечными непримиримыми соперниками, я получил информацию о полной поддержке хоть сколько-нибудь влиятельных семей. Поддержки не меня, но возможного дела против Амбридж, а значит, и против Фаджа. Малфой, как и предлагал, смог через связи отца подключить к этому делу прессу, а точнее — непосредственно Скиттер. Эта дамочка за счёт всеобщего родительского недовольства, уже готова взять интервью непосредственно у Амелии Боунс касательно дела, и опубликовать материал ровно в день слушания. При этом руководство Пророка отнюдь не против — туда уже занесли небольшое «пожертвование».

Вот на фоне этой информации я объявил среди старост внеочередное собрание в пустом кабинете, состоявшееся вечером пятницы сразу после ужина.

Вновь, как и в первый раз, мы стояли в абсолютно пустой аудитории, глядя друг на друга.

— Итак, господа, — с улыбкой я оглядел всех присутствующих, и даже Рон Уизли, похоже, втянулся в роль старосты и перестал хотя бы частично отлынивать от своих обязанностей. — Я собрал всех вас для того, чтобы сказать — дело сдвинулось с мёртвой точки.

— А поподробнее? Если тебе не трудно, — Гермиона устало помассировала пальцем висок.

— У дела против Амбридж, которое готово в любой момент попасть на стол Визенгамота, есть всесторонняя поддержка значимых волшебников. Можно сказать, три четверти Визенгамота проголосуют нужным образом, а любители надавить на политиков иным образом уже стоят под дверью кабинета министра.

— Не нравится мне это, — Гермиона неодобряюще покачала головой, вызвав усмешки у Драко и Пэнси.

— Да вообще плевать на неё, — отмахнулся Малфой. — Грейнджер правильно говорил — от неё больше вреда, чем пользы. Не наша бы всешкольная договорённость, я бы может и вступил в этот её Патруль Нравов…

— Инспекционная Дружина, — Падма Патил поправила старосту Слизерина.

— Вообще без разницы.

— И что теперь? — Рон не особо понимал, а может просто не желал понимать.

— Теперь… — я выдержал небольшую драматическую паузу. — Теперь нам нужно согласие жертв Амбридж на дачу показаний под Веритасерумом для большей их ликвидности.

— Это будет непросто, — Пэнси покачала головой. — Многие боятся Веритасерума не просто так. Волшебник под действием этого зелья отвечает на любой услышанный вопрос. При некоторых обстоятельствах это может приводить к травмам мозга, трудно поддающимся лечению. Или психическим расстройствам.

— Потому составлением списка будет заниматься лично Амелия Боунс, — кивнул я, ведь Сьюзен этот вопрос уже решила, причём как-то мимоходом. — А дача показаний будет проходить «при закрытых дверях», так сказать.

— А директор такое разрешит? — Гольдштейн был заинтересован удивительно неподходящим для его факультета вопросом.

— Это всё можно провернуть тайно. Народ, — я посмотрел на каждого из присутствующих. — Ваша задача убедить жертв Амбридж на дачу показаний под Веритасерумом. У кого на факультете сколько накопилось таких ребят?

— Трое у нас, — Малфой сложил руки на груди. — Все с седьмого курса.

— Тоже трое, — кивнул Гольдштейн. — Шестой и седьмой курсы.

— У нас четверо, — Ханна, казалось, вспоминала, не напутала ли чего-то, поправив при этом прядь блондинистых волос, заправив её за ухо. — Да, четверо. Четвёртый, шестой и двое с седьмого.

Все уставились на Гермиону — на Рона надежды не было. Но именно в этом вопросе, когда Гермионе ответить было нечего, Рон улыбнулся.

— Шестеро. Даже тут мы всех уделали.

— Нашёл чем гордиться, — хмыкнула Пэнси.

— Че? — возмутился Рон. — Да это настоящие герои — добровольно нарвались на отработку к Амбридж, раскрутив её на нужное признание. Так что не надо тут, вот.

— Гриффиндорцы получили больше всех отработок, — Малфой откровенно издевался над своим рыжим коллегой. — Надо же, какая неожиданность?!

— Ты договоришься, вот честное слово, — набычился Рон, но быстро взял себя в руки. — Правда, на Веритасерум вряд ли согласятся, это да.

— А ты их спроси, — улыбнулся я. — «Че, струсили?»

— Мы не трусы! — возмутился Рон, и тут до него дошло, вызвав улыбку на лице, и он даже почесал голову. — А че, идея ведь, нечего сказать.

Итогом собрания было то, что все старосты согласились поговорить с жертвами Амбридж, и на этом мы разошлись.

Разговор… Был простой. Достаточно было подойти к Герберту и его однокурсникам, задав простой вопрос: «Показания под Веритасерумом дадите? Родители дадут добро?». Ответом было полное согласие, пусть и на разный манер высказанное.

А утром субботы, на завтраке, когда вся школа находилась в предвкушении предстоящего матча, а у некоторых игроков из сборных Гриффиндора и Слизерина даже кусок в горло не лез из-за напряжения, случилось важное событие.

Двери Большого Зала распахнулись, явив нам всем на обозрение процессию из большого числа волшебников во главе с Амелией Боунс — видел я эту даму как на колдофото, так и однажды на каникулах, когда она забирала Сьюзен из гостей у дома Финч-Флетчли. Несколько волшебников были в алых мантиях авроров, но большинство — в гражданской одежде. Среди них, как бельмо на глазу, несмотря на идеальное соответствие «обычному гражданину», был рослый такой дядька, плечистый, в деловом костюме и плотно запахнутом сером плаще, а на голове его была обычная шляпа. И вот глядя на него мне представлялся этакий Инспектор Гаджет на максималках — казалось, что, если он напряжет мышцы, одежда разлетится в стороны под подозрительно знакомый мотивчик с арабскими нюансами в нотах: «Ай-яй-яй-я-а-ай!».

Появление такой вот процессии, разумеется, привлекло внимание всех присутствующих в Большом Зале ребят, и некоторые даже повставали с мест, чтобы рассмотреть всё получше. Волшебники целеустремлённо двигались в сторону преподавательского стола, а стоило им подойти, как двое авроров в алых мантиях тут же взяли под арест недоумевающую Амбридж, а Амелия Бонус, скрывшись под чарами приватности, объясняла ситуацию важно покачивавшему головой Дамблдору. Занятно то, что ни один профессор даже не шелохнулся в попытках защитить «коллегу», а на лице Трелони вообще сверкала яркая улыбка. По губам профессора Прорицания можно было прочитать: «А я говорила, сука ты розовая».

Накинув на Амбридж чары заглушения, авроры увели вяло, но яро сопротивляющуюся дамочку прочь, а через пару минут с места встал Дамблдор.

— Дорогие мои ученики. По обстоятельствам непреодолимой силы, матч по квиддичу переносится на завтра, — тишина была ему ответом, но директор не собирался ждать, пока до учеников дойдёт смысл сказанного. — Те из вас, кого уважаемые авроры и сотрудники ДМП попросят пройти для дачи показаний — прошу вас следовать за ними. Уверяю, что вам ничего