От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - Виктор Гаврилов

В советское время советско-японские противоречия усугубились идеологическим противостоянием. Японское правительство приняло активное участие в военной интервенции в Советскую Россию, увидев в большевизме, как и другие капиталистические страны, угрозу собственным государственным устоям. Пропагандируемой идеологии интернационализма японские военно-политические круги противопоставили доктрину национализма, одним из ярких выразителей которой стал Араки – военный министр Японии в 1931–1934 годах. Японский национализм наложился на исторически сформировавшуюся идею территориальной экспансии и мессианства японской нации, которая, как проповедовали видные политические и общественные деятели Японии, призвана нести прогресс и цивилизацию народам Восточной Азии, объединяя их «под одной крышей» («хакко итиу» по-японски). Так родилась идея «сферы сопроцветания Великой Восточной Азии». В эту сферу включались обширные пространства от Сибири и советского Дальнего Востока до Австралии. При этом один из основных тезисов, обосновывавших экспансию Японии, заключался в том, что Азия должна быть для азиатов, а США, Великобритания и другие западные страны должны прекратить угнетать азиатские народы и уйти из региона.

Поэтому для японской политики того периода была свойственна определенная двойственность. С одной стороны, она носила явно антисоветский характер, поскольку СССР рассматривался не только геополитическим, но и идеологическим противником. С другой стороны, противоречия Японии с западными странами в регионе, главным образом с Великобританией и США, периодически вызывали обострения в их отношениях.

Центром притяжения национальных интересов участников этого крупного многостороннего противостояния являлся Китай в силу своего выгодного стратегического и геополитического положения, богатых природными ископаемыми и человеческими ресурсами территорий. Тем не менее ведущие западные государства, соперничая между собой, зачастую пособничали своему главному конкуренту – Японии в реализации ее агрессивных планов по захвату этой страны, видя в этом определенную гарантию защиты своих экономических и геополитических интересов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Их единство действий во многом базировалось также на страхе перед коммунизмом и ненависти к советскому строю, олицетворением которого для всех являлся Советский Союз, чье революционизирующее влияние на народные массы стран региона неуклонно росло.

Этим объясняется захват с молчаливого согласия руководителей западных держав Японией Маньчжурии, а затем, в 1935 году, и Северо-Восточного Китая, развязывание в 1937 году тотальной войны против последнего. Так же как на Западе в отношении Германии, на Дальнем Востоке проводилась политика умиротворения Японии в попытке направить агрессивные устремления ее руководства в сторону СССР.

В этой геополитической ситуации отвести или смягчить постоянно возникавшие угрозы могли только конструктивные связи СССР с соседями по региону, а в идеале – система коллективной безопасности, принципы которой в предвоенные годы, несмотря на инициативы нашей страны, так и не удалось претворить в жизнь. В советской дальневосточной политике и дипломатии приоритетными считались отношения СССР с пограничными государствами: Китаем, Японией, Монголией и Кореей. Однако реализовать приоритеты на практике было непросто.

В 1920-х – начале 1930-х годов советское военно-политическое руководство с беспокойством следило за ходом развития событий на Дальнем Востоке. Отдаленность богатого полезными ископаемыми, разнообразными ресурсами и запасами, но малонаселенного и слабо связанного с центром обширного Дальневосточного региона затрудняло организацию его обороны.

Экономика Дальневосточного края, и без того слабо развитая, сильно пострадала в годы Гражданской войны и иностранной интервенции. Край располагал значительными энергетическими ресурсами (уголь, нефть, гидроэнергия), огромными промышленными запасами всех видов стратегического сырья (железной и медной руд, золота, олова и других полезных ископаемых). Однако месторождения (за исключением добычи золота) только начали разрабатываться. Действовали преимущественно мелкие предприятия по ремонту морских и речных судов, переработке сельскохозяйственной продукции, производству строительных материалов, железнодорожные мастерские и депо. Земледелие затруднялось сложными климатическими и географическими условиями. Вся железнодорожная сеть ограничивалась единственной Транссибирской магистралью, связывавшей дальневосточные районы с европейской частью СССР и Маньчжурией. Практически отсутствовали шоссейные дороги.

Все это не только усложняло экономическое развитие Дальнего Востока, но и резко ограничивало возможности его обороны. Необходимо было создать на месте мощную военно-экономическую базу, подготовить условия для развертывания судостроения, авиастроения, производства боеприпасов, обеспечить более надежную связь с центральными районами страны.

Вопросы укрепления Дальнего Востока, развития его экономики и совершенствования обороны стали предметом особой заботы Советского государства. Еще в декабре 1925 года Совнарком СССР утвердил десятилетний план капитального строительства в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Предусматривалось в короткий срок восстановить разрушенное в годы иностранной интервенции и Гражданской войны народное хозяйство и приступить к активному освоению природных богатств этого региона.

В этих целях предпринимались меры по расширению действующих и строительству новых заводов и фабрик, развитию портов и транспортных коммуникаций. Была завершена разработка проекта Байкало-Амурской магистрали (БАМ), строительство которой должно было способствовать развитию северных районов края и укреплению его обороноспособности.

Реализация этих планов затруднялась, однако, слабой заселенностью района. На территории, составлявшей около 12 % общей площади СССР, проживало едва ли более 1 % населения страны[312]. Край заселялся крайне неравномерно. Основная часть жителей селилась по берегам рек Амура, Шилки, Аргуни, Уссури, на морском побережье, а позднее – вдоль железной дороги. В то же время другие районы оставались практически безлюдными. Поэтому в качестве первоочередной задачи намечалось максимально улучшить демографические условия региона, обеспечив постоянный приток на Дальний Восток дееспособного населения из центральных районов страны.

В конце 1920-х годов ЦИК[313] СССР принял постановление, предоставившее обширный район Приамурья трудящимся еврейской национальности для создания собственной административной единицы. В мае 1928 года в эти места прибыл первый эшелон переселенцев. Вскоре их примеру последовали тысячи энтузиастов. 7 мая 1934 года решением Президиума ЦИК СССР на освоенной территории была образована Еврейская автономная область с административным центром Биробиджан. Ускорилось заселение и других районов.