«Грейхаунд», или Добрый пастырь - Сесил Скотт Форестер

– Лево на борт. Курс ноль-шесть-девять.

«Килинг» шел в центр магического круга, очерченного его и «Виктора» кильватерным следом.

– Контакт на пеленге ноль-семь-девять. Дистанция дальняя.

Судя по всему, после атаки «Виктора» немец повернул назад. Следующий пеленг подтвердит это или опровергнет, пока же надо держать на цель.

– Право помалу до курса ноль-семь-девять.

– Локатор докладывает контакт прямо по курсу. Дистанция дальняя.

Так лодка на параллельном курсе? Приближается? Удаляется?

– Капитан – локатору. Есть ли Доплер?

– Локатор отвечает: «Нет, сэр».

– Очень хорошо.

– Локатор докладывает контакт прямо по курсу. Дистанция тысяча пятьсот ярдов.

У него закралось подозрение. Если только лодка не покалечена и не висит неподвижно. Нет, это было бы слишком хорошо. Следующий доклад подтвердил догадку.

– Локатор докладывает контакт прямо по курсу. Дистанция тысяча триста ярдов. Локатор докладывает, похоже на «пузырь», сэр.

Значит, оно. Немец уже довольно давно не прибегал к пилленверферам. Куда он потом повернул? Выбросил он пилленверфер до атаки «Виктора» или после? Это представлялось чистой случайностью, но Краузе заставил себя проанализировать ситуацию, глянуть на положение «Виктора», оценить дистанцию, предположить, как поступил немецкий капитан, услышав, что «Виктор» идет прямо на него, и не зная, повернул «Килинг» вправо или влево. Впервые за долгое время «Килинг» повернул влево. Немецкий капитан ждал бы поворота вправо и сам бы повернул влево. Значит, следующий поворот – вправо.

– Право помалу до курса ноль-восемь-девять.

Покуда рулевой повторял команду, телефонист сообщил:

– Локатор докладывает контакт прямо по курсу. Дистанция тысяча сто ярдов. По-прежнему похоже на «пузырь», сэр.

– Джордж – Орлу. Она выбросила пилленверфер. Поворачиваю вправо. Идите по моему левому траверзу и ведите локацию.

– Есть, сэр.

Подлодка выиграла себе передышку в две-три минуты. Или даже в четыре-пять.

– Локатор докладывает контакт с «пузырем» на пеленге ноль-девять-девять. Дистанция девятьсот ярдов.

Знай он, сколько эти штуки держатся, ему было бы проще оценить ситуацию. Но сколько Краузе ни напрягал память, перебирая все, что слышал или читал, ничего так и не вспомнилось.

– Локатор докладывает отсутствие контакта, сэр.

Значит, пузырьки кончились: пилленверфер уже не колышется среди воды, увлекаемый вверх пузырьками и вниз – силой тяжести. Сила тяжести победила, и загадочный предмет теперь уходит в темные морские глубины.

– Локатор докладывает отсутствие контакта, сэр.

Круги на воде расширялись; радиус «области возможного местоположения подлодки» рос с каждой секундой.

– Джордж – Орлу. У меня нет контакта.

– И у нас нет, сэр.

Быть может, последняя атака «Виктора» достигла цели и глубинная бомба поразила подлодку сразу после сброса пилленверфера; быть может, та пошла на дно, не оставив следа. Нет; это настолько маловероятно, что такое предположение можно отбросить сразу. Подводная лодка по-прежнему где-то близко и все так же опасна. Однако на скорости двенадцать узлов «Килинг» был практически на периферии круга, за пределы которого подлодка еще не могла выйти, а «Виктор» пересекал этот круг по диаметру.

– Лево руля. Рулевой, называйте курс. Джордж – Орлу. Поворачиваю влево. Тоже поворачивайте влево.

– Есть, сэр. Локатор получает эхо от холодных слоев, сэр.

Очень правдоподобно. Быть может, капитан немецкой подлодки, примечая по термометру температуру забортной воды, увидел резкую смену температур, отыскал холодный слой, затаился глубоко-глубоко; подлодка, удифферентованная до миллиграмма, беззвучная, лежит на невидимой опоре более плотного слоя. Господь – во святом храме Своем: да молчит вся земля пред лицем Его![43] Кощунственная мысль.

– Ноль-четыре-ноль. Ноль-три-ноль. Ноль-два-ноль.

«Килинг» поворачивал; секунды летели быстро, и каждая была драгоценна. «Виктор» за левой раковиной поворачивал чуть медленнее, прочесывая еще не исследованный сектор.

– Три-четыре-ноль. Три-три-ноль. Три-два-ноль.

«Виктор» справа по носу. Теперь прямо по курсу.

– Локатор докладывает отсутствие контакта.

– Очень хорошо.

– Два-восемь-ноль. Два-семь-ноль. Два-шесть-ноль.

– Локатор докладывает эхо, сэр. Контакта нет.

– Очень хорошо.

То же эхо, что «Виктор» наблюдал чуть дальше. Многочисленные холодные слои, отражающие луч гидролокатора, как если бы там и впрямь затаилась неподвижная подлодка. Но быть может, она ускользнула незамеченной. Быть может, она в двух, трех милях отсюда и ее команда потешается над тем, как два эсминца кружат, кружат, кружат, ища то, чего здесь давно нет.

– Два-ноль-ноль. Один-девять-ноль. Один-восемь-ноль.

Они завершали круг. Есть ли смысл продолжать поиски? Краузе анализировал вопрос строго и беспристрастно, как ежевечерне перед молитвой анализировал свои поступки за день. Будет ли малодушием и безответственностью прекратить поиски? Он сознавал свою усталость; позволит ли он ей влиять на свое решение? Ему хотелось в гальюн, хотелось есть и пить. Не поддается ли он человеческим слабостям, не пытается ли из-за них увильнуть от долга? То был единственный известный ему способ самоанализа. Мысленным взором он созерцал извивающегося червяка, слабое и грешное создание, какое представлял собой кавторанг Краузе, слабовольный перед лицом искушений, вечно норовящий сбиться с пути. И все же он нехотя должен был признать, что в данном случае жалкое существо право.

– Один-два-ноль. Один-один-ноль.

– Держать на румбе ноль-восемь-ноль, – скомандовал он и заговорил по рации: – Иду на восток во главу конвоя. Мой курс ноль-восемь-ноль.

– Ноль-восемь-ноль. Вас понял, сэр.

– Прочешите здесь еще раз, затем возвращайтесь охранять отставших.

– Охранять отставших. Есть, сэр.

– На румбе ноль-восемь-ноль, сэр.

– Очень хорошо.

Он не помнил, когда точно начал эту охоту, но, должно быть, часов семь назад. Теперь ее пришлось бросить. На Краузе накатила горечь. Неужели он совсем ни на что не годится? Он не первый, кто бросил охоту за подлодкой; такое случалось довольно часто. Однако это не смягчало чувство поражения. Слева по борту «Килинга» – от траверза до раковины – на самом горизонте виднелся конвой. Он и впрямь сильно рассыпался после ночной торпедной атаки; он тянулся, словно дым из трубы. «Виктору» нелегко будет прикрывать уязвимый фланг и подгонять отставших. Краузе тяжело опустился на стул. Икры, колени и тазобедренные суставы – все болело страшно, а в первые секунды после того, как он сел и кровь снова побежала по жилам, стало еще хуже. Перед болью и усталостью на какое-то время отступили и горечь поражения, и укоры совести. Много часов назад он сказал «Джеймсу», что пришлет на подмогу польский эсминец, а «Доджу» – что «Килинг» подойдет тому помочь. Дал легкомысленные обещания, добавив: «Как только он освободится» и «Когда помогу Орлу», – даже не подозревая, насколько долгой и бесплодной будет охота. Краузе связался с «Доджем» и «Джеймсом» по рации, выслушал их отчеты, изо всех сил стараясь вникать в услышанное. «Додж» был в семи милях справа по носу – так далеко увела его ночная операция – и возвращался на позицию после утери контакта с противником. Наведя бинокль, Краузе увидел его: пятнышко в дымке на горизонте. «Джеймс» был на левом фланге за конвоем, вне зоны видимости, но близко к своей позиции.