Плащ душегуба - Крис Эллиотт

Лиза почти непроизвольно поднялась, раскинув руки.

– Да, танцевать! Я чувствую зов танца всем телом.

– Думаю, это программа какой-то церемонии, – сказал Теренс. – Возможно, раньше вы принимали участие в чем-то подобном, поскольку явно имели в прошлом дело с Ряжеными.

Все еще пританцовывая, Лиза сказала:

– Об этом что, в газетах писали? Есть хоть один человек, кто еще не знает этого?

– Ну, в таком случае пункт А: у вас имеется данная книга. Вряд ли вы взяли ее в местной библиотеке; во всяком случае, в той, под которой жил я, таких не водилось. И пункт Б: в этом списке имен есть следующее сочетание знаков – сибирская пиктограмма, означающая «лизать»; синяя лента победителя на соревнованиях бетонщиков, принадлежавшая древнему жителю Айовы; и человек с револьвером – судя по всему, «Смит энд Вессоном». Лизать, бетон, Смит.

Лиза остановилась как вкопанная.

– Это же… Элизабет Смит!

– Эй, Лиза! – раздался голос с другого конца зала.

– Похоже, у вас есть поклонник, – заметил Теренс.

– Я вас, ребята, обыскался, – заорал Тедди от входа в «Дельмоникос». – Куда вы, черт возьми, запропастились? Меня чуть не затоптал этот болван.

– Ваш друг?

– Раньше и я так думала.

Лиза быстро сунула книгу под салфетку.

– Окажите мне услугу, – шепнула она Тексу. – Забудьте все, о чем мы только что говорили, ладно?

– На моих устах уже лежит печать. Жизнь в подвалах, лифтовых шахтах и мужских туалетах научила меня благоразумию.

Тедди подошел к Элизабет сзади и положил руки ей на плечи.

– Эй, красавица! То есть, э-э, госпожа Смит. Мы должны встретиться с Калебом у меня – господибожемой, как его… – в жилище, вот как! Он ждет нас. Ату!

– Вы же только что сказали, что искали повсюду нас двоих, разве не так? – осторожно спросила Лиза.

– Я… гм… имел в виду других двоих, тех… в общем, других, – сказал он, подтолкнув ее. – Давай, нам надо идти, ясно? Там снаружи нас ждет экипаж.

Прямо за окном рядом с пальмами в горшках, что обрамляли вход, Лиза увидела двоих в черных одеяниях – по одному у каждой пальмы; они изо всех сил пытались спрятаться за чахлыми стволами. Можно что угодно говорить об их гнусности, но эти двое явно были не самыми умными головорезами, с которыми Лизе приходилось сталкиваться.

– Ах да, понимаю. Что ж, пошли?

Официант принес первое фирменное блюдо – тарелку с чипсами из мексиканской тортильи, облитыми вязким плавленым сыром. Лиза отвела официанта в сторону.

– Счет должен быть целиком выписан на меня. Вот вам на чай, и чтобы вы обращались с этим человеком как с королем. Понятно?

– Да, сударыня.

– Очень жаль, что я должна уйти, Теренс. Не знаю, как вас и благодарить. Вот моя визитка.

Лиза положила карточку на салфетку и демонстративно похлопала по ней.

– Если вам все-таки удастся найти решение той замечательной головоломки, которую мы с вами обсуждали, не сочтите за труд сообщить мне о результатах по этому номеру. А если я по какой-либо причине окажусь недоступна – Калебу Спенсеру из НПУДВа.

С этими словами Лиза склонилась к Менингитке и нежно поцеловала его в лысую макушку.

– И, кстати, – грустно сказала она, – вам не нужен этот глупый парик. Я думаю, вы и так неотразимы.

Теренса разрывало от чувств, когда он смотрел вслед доброй незамужней леди; он даже всплакнул бы, если бы солеочистительное производство, которому Текс отдал юные годы, не иссушило его слезные железы.

– Это вам спасибо, Элизабет, – прошептал он.

Текс смотрел и смотрел, как она выходит на пропитанную дождем улицу, как несколько человек сажают ее в экипаж, как коляска трогается с места…

А неподалеку от Текса стоял высокий мужчина с длинными тонкими кистями (и разбитыми костяшками пальцев). Скрытый сумраком, он тоже наблюдал, как экипаж исчезает в дальнем конце улицы.

Бродяга метнул копье в реку, пронзив громадного черного угря.

* * *

Двое немолодых вояк были теперь лучшими друзьями. Прочитав в газетах сообщения о жестоких убийствах, Грант взглянул на Ли с искоркой в глазах, отличающей истинного янки, – искоркой поразительно мальчишеской для его возраста, – и в своей лукавой манере обратился к нему: «Должно быть, это дело рук какого-нибудь повстанца». В ответ Ли вытащил свою сигару, напряженно застыл в кресле и ответил: «Сэр, будь оно делом рук какого-нибудь повстанца, это было бы дело, которым я мог бы гордиться…» И они оба рассмеялись… Мне всегда нравилась эта история.

Шелби Фут

Приблизительно в 7.45 вечера Голубая Китиха, как называли эту «ночную бабочку», только завершила превосходный двойной пузочмокер с малиновым соусом на пьяном матросе возле свалки на Восьмой авеню. Теперь, получив два дуката за оказанные услуги, дородная девица пересекла Сорок третью улицу и поплелась на восток.

Нигде, ни в каких генеалогических архивах, ни в каких данных переписей, начиная с 1882 года, не сохранилось ее настоящего имени. Однако в ходе моих исследований я выявил стародавний обычай, по которому некрасивых детишек именовали в честь схожих с ними животных, и таким образом мы вправе допустить, что эту шлюху и впрямь могли окрестить Голубой Китихой. Впрочем, в записях о рождениях я не нашел никакой «Китихи», зато с грустью обнаружил в одном из списков «Жирную Корову». Не стоит недооценивать жестокость родителей в девятнадцатом веке. Возможно, девочке было неловко с таким унизительным прозвищем, и она сменила его на куда более звучное: Голубая Китиха. (Звучит неубедительно, не правда ли? Разве только девочка была столь же скудоумной, сколь и ширококостной.)

В свои сорок пять лет она весила добрых сто шестьдесят килограммов. Голубая Китиха была способна хладнокровно обломать любого наглеца, который вознамерился бы поживиться за счет уличной девки. Китиха заслуженно считалась самой успешной проституткой в Нью-Йорке. То, что она принимала плату планктоном и прочей морской мелочевкой, снискало ей особую популярность среди торговцев рыбой; все обитатели Бенда знали ее и принадлежавшие ей многочисленные бордели в Верхнем Ист-Сайде.

Китиха могла удовлетворить самый взыскательный вкус, чем и привлекала зажиточных клиентов, которые хорошо платили за первоклассное персональное обслуживание; вдобавок она умела ублажить и тех толстосумов, чьи вкусы отличались от общепринятых. Следя за последними новинками фетишистской моды, Китиха снабдила свои дома свиданий отдельными кабинетами для «рестлинга большими пальцами в грязи», «жевания носовых платков» и «нюханья восточных ковров». В самом же популярном борделе на Шестьдесят четвертой улице она предлагала комнаты с такими слоганами, как «Леди, не хотите ли кубинской сигарой?», «Эй, эти поросячьи чресла воняют!» и – самым популярным – «Притворись, что ты моя теща и пьешь чай с огуречными сандвичами в компании других леди, пока я трахаю тебя сзади».