Есть, молиться, любить - Элизабет Гилберт

— А я не знаю, — отвечает Корелла. — Я простоговорю ее и всё.

— Но ты же поешь? — в отчаянии докапываюсья. — Ты ритм выпеваешь?

— Я просто повторяю мантру.

— А можешь вслух произнести так, как повторяешь вголове, когда медитируешь?

Корелла неохотно закрывает глаза и начинает проговариватьмантру вслух — так, как она звучит у нее в голове. И правда — она простоговорит… и всё. Говорит, как обычно, ровно, с едва заметной улыбкой. Мало того,она, похоже, входит во вкус, но мне становится скучно, и я прерываю ее.

— Неужели тебе не надоедает? — спрашиваю я.

— Хм, — Корелла с улыбкой открывает глаза исмотрит на часы, — прошло всего десять секунд, Лиз. И тебе уже надоело?

Наутро я прихожу как раз к началу четырехчасовой медитации —с нее всегда начинается день. В течение часа мы должны сидеть в тишине, но дляменя минуты тянутся, как километры, — шестьдесят километров изнурительнойходьбы, которые мне предстоит выдержать. К четырнадцатой минуте (километру)нервы на пределе, колени готовы сломаться, и раздражение перекипает через край.Меня можно понять, если учесть, что во время медитации мой ум ведет со мнойпримерно такие беседы:

Я: О'кей, начинаем медитировать. Давай сосредоточимся надыхании, все внимание на мантру. Ом намах шивайя. Ом намах ши…

Ум: Я буду тебе помогать!

Я: Хорошо. Твоя-то помощь мне и нужна. Поехали. Ом намахшивайя. Ом намах ши…

Ум: Я сейчас помогу тебе настроиться на приятныемедитативные картины. Например… опа, придумал. Представь, что ты — храм. Храмна острове! А остров в море!

Я: И правда приятная картина.

Ум: А то. Сам придумал.

Я: А что за море?

Ум: Средиземное. Представь, что ты — один из греческихостровов, и на нем стоит древний греческий храм… Но нет, какая-то слишкомтуристическая картинка. Знаешь что? Забудь про море вообще. Опасная штука — этоморе. Давай лучше перенесем тебя на остров посреди озера!

Я: Ну что, уже можно медитировать? Ом намах ши…

Ум: Конечно можно! Но только представь, что на озере полноэтих штуковин… как они называются…

Я: Скутеры?

Ум: Точно! Скутеры! Эти гаденыши жрут столько бензина!Большая угроза для экологии. А знаешь, что еще жрет кучу бензина? Воздуходувкидля листьев! Так сразу не скажешь, а на самом деле…

Я: Я все поняла, но можно мне помедитировать, пожалуйста? Омнамах…

Ум: Конечно! Я искренне хочу помочь твоей медитации! Поэтомудавай забудем об острове, озерах и морях — от них что-то никакого толку.Давай-ка лучше представим, что ты — остров посреди… реки!

Я: Типа острова Баннерман на реке Гудзон?

Ум: Ага! Точно! Супер. И вот теперь давай помедитируем наэту картину. Представь, что ты — остров посреди реки. Мысли проплывают мимо, ноты продолжаешь медитировать, потому что это всего лишь природное течение реки,на которое можно не обращать внимания, ведь ты — остров.

Я: Погоди-ка. Ты же вроде сказал, что я — храм.

Ум: Точно, извини. Ты — храм, который стоит на острове. Нет,пусть лучше будет так: ты — и то и другое.

Я: И река тоже?

Ум: Нет, река — это твои мысли.

Я: Прекрати, пожалуйста! Я так с ума сойду!

Ум (обиженно): Прости. Я просто хотел помочь.

Я: Ом намах шивайя… Ом намах шивайя… Ом намах шивайя…

Обнадеживающая восьмисекундная пауза в мыслях. Но не тут-тобыло…

Ум: Ты на меня не сердишься?

И тут с глубоким вдохом, точно выныривая на поверхность, яосознаю, что ум победил; глаза открываются, и я сдаюсь. На глазах слезы. Ашрам— место, куда приезжают добиться прогресса в медитативной практике, но этопросто кошмар. Давление слишком велико. Мне не выдержать. Что же делать? Каждыйдень спустя четырнадцать минут медитации выбегать из храма в слезах?

Тем утром, вместо того чтобы побороть себя, я простоостановилась. Сдалась. Позволила себе облокотиться на стену. Спина болела, силне осталось, в голове мельтешило. Моя поза развалилась, как ветхий мост. И явыкинула мантру из головы, словно приподняв нависшую надо мной невидимуюнаковальню и опустив ее на пол. А потом обратилась к Богу: «Извини, но сегодняя дальше продвинуться не смогу».

Индейцы лакота говорят, что только недоразвитые дети немогут спокойно усидеть на месте. Древнесанскритский текст гласит: «О правильномходе медитации можно свидетельствовать по нескольким признакам. Один из них —это когда птица садится медитирующему на макушку, думая, что перед нейнеодушевленный предмет». Со мной такого пока не случилось. Но в течениеследующих сорока минут я старалась сидеть как можно тише, запертая в ловушкезала для медитаций и собственного стыда и недоразвитости. Я наблюдала задругими послушниками, сидевшими вокруг в идеальных позах Их идеальные глазабыли закрыты, а самодовольные лица излучали покой, в то время как они, безовсяких сомнений, переносились в некий идеальный рай. Меня же переполняло жгучеевсепоглощающее отчаяние, и, как ни хотелось утешить себя слезами, я изо всехсил старалась не заплакать, помня о том, что сказала однажды гуру никогданельзя поддаваться истерике, потому что случись так — это может перерасти впривычку и будет повторяться снова и снова. Надо воспитывать в себе силу.

Но я не чувствовала себя сильной. Тело болело, осознаваясвою ничтожную бесполезность. Я задумалась, где же «я» в наших беседах с умом,а где «ум»? Я думала о своем мозге — неутомимой машине, перемалывающей мысли иразрушающей душу, и о том, как во имя всего святого мне с ней совладать. Апотом вспомнила эпизод из фильма «Челюсти» и невольно улыбнулась:

Нам понадобится лодка побольше.

Ужин. Я сижу одна и пытаюсь есть медленно. Гуру всегдапоощряет нас практиковать самодисциплину, когда дело доходит до еды. Онасоветует есть немного, не глотая жадно целые куски, чтобы не затушить священныйпищеварительный огонь, чересчур быстро забрасывая избыточное количество пищи впищеварительный тракт. (Я больше чем уверена, что гуру никогда не была вНеаполе.) Когда ученики приходят к гуру и жалуются на трудности, возникающие вовремя медитации, она всегда интересуется, не было ли у них в последнее времяпроблем с пищеварением. Вполне разумное объяснение: можно ли воспарить к просветлению,пока твой желудок с трудом переваривает мясной пирог, полкило куриных крылышеки полпирога с кокосовым кремом? Именно поэтому нас кормят совсем другой едой.Это легкие, полезные вегетарианские блюда. Но все равно вкусные. Именно поэтомумне очень трудно не смести все в момент, точно я сирота голодающая. Мало того,у них тут шведский стол, а мне всегда было непросто отказаться от второй илитретьей порции, когда куча вкусной еды лежит себе, бери — не хочу, издаетвосхитительные ароматы, и все бесплатно!