Греховные помыслы - Стефани Блейк

«Проклятие! Почему я всегда сравниваю с Аделаидой Трент всех женщин, включая собственную жену?»

Он постарался выбросить из головы Адди и сосредоточиться на мыслях о Виоле. По правде говоря, хотя оба предпочитали игнорировать правду, с самого дня свадьбы их отношения неуклонно ухудшались – так же постепенно и неуклонно, как море подтачивает береговой склон.

Виновата в этом была не только Виола; еще меньше был виноват Дэн. Пытаясь быть справедливым, он предполагал, что в основе всех проблем лежит разница в их происхождении и воспитании. «Леди» Виола никогда не забывала о своем благородном происхождении и не давала забыть о нем мужу. Помнила она и о том, что Дэн – сын бывших заключенных.

Представления Виолы об интересной жизни сводились к верховой езде, посещению званых завтраков с шампанским и пышных балов, а также путешествиям за границу по меньшей мере раз в год.

Ей казалось странным и совершенно неприемлемым, что Дэн и после свадьбы продолжал работать в «Эйдж».

– Неужели ты должен постоянно напоминать моим друзьям о своем низком социальном статусе? – упрекала она его. – Я имею в виду, дорогой Дэнни, что с твоей внешностью, умом и красноречием все нужные люди скоро забудут, что ты когда-то был газетчиком, и примут тебя в наш круг.

– Вот как ты относишься ко мне, Виола? – подавив свою гордость и свой гнев, небрежно сказал Дэн. – Как к мальчику, который доставляет газетные новости для людей твоего круга!

– Дорогой, постарайся понять меня правильно. Я чрезвычайно горжусь твоими литературными талантами, но ты используешь их не в полную силу.

– А что значит в твоем понимании «в полную силу»?

– Естественно, мы должны покинуть Австралию и жить в Лондоне. Или, еще лучше, купить виллу на юге Франции, где ты мог бы работать над серьезными произведениями, вращаясь в кругу известных литераторов.

– Ты хочешь сказать, что мы должны уехать из Австралии навсегда?

– Ну конечно! Господь знает, как она мне надоела за прошедший год. Не зря ее называют страной несбыточных надежд. Уф!

Ее тон стал резким. Дэну показалось, что если Виола бросит в него еще один словесный камень, то его душа разлетится на миллион осколков.

– Это земля, где я родился.

– Мне жаль, что это так.

– Ты хочешь, чтобы я оставил свою семью – мать и братьев?

– Почему бы и нет? Они вполне довольны той убогой жизнью, которую ведут.

– Убогой?

– Ну да – серой, ничтожной, никудышной. Честно говоря, они доставят нам меньше хлопот, если нас будут разделять одиннадцать тысяч миль.

Вот он, последний камень!

Перед глазами Дэна все поплыло, будто он смотрел на жену сквозь мутное стекло.

Когда через мгновение он пришел в себя, правую руку жгло словно от укуса. Затем он увидел лежавшую у его ног Виолу, которая осторожно прижимала ладонь к побагровевшей щеке. Глаза женщины пылали ненавистью.

– Подлый, грязный ублюдок! – прошипела она. – Если ты когда-нибудь снова дашь волю рукам, я оторву тебе яйца!

Виола была в такой ярости, что Дэн отпрянул, словно ему в лицо ударил порыв ветра. За все время их знакомства он еще ни разу не слышал, чтобы она выругалась. Застыв в неподвижности, они долго молча стояли, изучая друг на друга.

«Сейчас мы впервые видим друг друга такими, какие мы есть, – подумал Дэн. – Мы совершенно обнажены – куда больше, чем тогда, когда, голые, занимались любовью».

С тех пор оба старались не упоминать о случившемся, хотя забыть это, разумеется, было невозможно. Вскоре по настоянию Виолы супруги перестали заниматься любовью. Виола использовала секс как оружие против Дэна. Этот кинжал она вонзала в его мужское достоинство и с садистским наслаждением проворачивала снова и снова.

Теперь, глядя на то, как под действием краски волосы Виолы становятся все светлее и светлее, Дэн с болью в сердце думал о том, во что они превратили свою жизнь.

– Ты обдумал то, что я сказала утром, Дэниэл? – осведомилась Виола.

– Насчет того, чтобы через месяц поехать с тобой в Англию? Да. Откровенно говоря, я с удовольствием отдохну. Дэвид отнесся к моему предложению с полным пониманием, вот только…

– Вот только что? – В ее голосе прозвучала угроза.

– Ну… ты ведь слышала о вулкане в Зондском проливе, о котором все столько говорят?

– Ну и что?

– Многие эксперты предсказывают, что вот-вот произойдет извержение, как это было двести лет назад. Если такое случится, Кракатау станет десятым чудом света. Дэвид хотел бы получить репортаж об этом феномене. Ну, чтобы был местный колорит – что, дескать, чувствуют люди, которые живут под постоянной угрозой извержения. Он даже собирается послать со мной фотографа. Что ты на это скажешь?

– Что скажу? – взорвалась Виола. – Чтобы ты вместе со своим Дэвидом убирался к черту! Может быть, ты сгоришь в этом… этом вулкане – и слава Богу! Не придется хлопотать о разводе! А теперь убирайся из моей спальни и чтобы ноги твоей здесь не было!

Вернувшись в свою комнату, Дэн быстро упаковал чемодан и, накинув пальто, вышел из дома. Под мелким дождем он прошагал почти две мили, прежде чем встретил наемный экипаж. Остановив его, дал извозчику мельбурнский адрес Сайма.

Через час Дэн уже стоял на крыльце городского дома издателя. Сайм не очень удивился его появлению: собственно говоря, он даже обрадовался.

– Тебе уже давно пора было уйти от этой суки! – прямо заявил он.

– Прежде всего мне не надо было на ней жениться. – Опрокинув стакан виски, который налил ему хозяин, Дэниэл постучал по пустой посудине. – Если можно, еще один.

Друзья проговорили до утра, выпив при этом пару бутылок виски.

– Не могу дождаться момента, когда нужно будет отправиться на Кракатау, – говорил Дэн, когда в окнах кабинета Сайма уже брезжил рассвет.

– Тебе не придется долго ждать. Поедешь послезавтра. Ни больше ни меньше как на германском военном корабле под названием «Ингрид». В прошлую среду он зашел в мельбурнскую гавань для ремонта. Этот корабль как раз находился в Зондском проливе, когда вулкан проснулся, и камень размером с бычью голову пробил судну бак.

– Ого… можно сказать, повезло. Конечно, не «Ингрид».

– Командир корабля капитан фон Камен говорил, что в жизни не видел ничего более устрашающего. По его словам, пар и пепел поднимаются из жерла вулкана миль на десять вверх.

– Ничего себе! А вообще в том районе, вблизи Явы и Суматры, кажется, много вулканов?

– Свыше пятидесяти. Кракатау самый крупный, и если он действительно взорвется, то может спровоцировать цепную реакцию, которая приведет к величайшей в истории природной катастрофе.