Греховные помыслы - Стефани Блейк

– Боже, что случилось с Англией? – воскликнула Джуно. – Неужели в Уайтхолле могут быть столь слепы?

– Англия в одиннадцати тысячах миль отсюда, моя дорогая, – с грустью сказал ее муж. – Наши австралийские проблемы кажутся там слишком мелкими по сравнению с тем, что происходит в Европе, под самым носом у Уайтхолла.

– Я устала от разговоров о политике, – поднявшись с шезлонга, заявила Адди. – По-моему, мне нужно принять ванну и переодеться к обеду. Идем, Марджи!

– Так как насчет поездки на Кракатау? – окликнул ее Таппенден. – Вы к нам присоединитесь?

– Ни в коем случае не упущу такой возможности, – засмеялась она. – Когда отплываем?

– В следующее воскресенье будет не слишком рано?

– По мне и завтра – не слишком рано.

– Тогда решено. – Он выжидательно посмотрел на родителей Адди. – Конечно, с согласия мистера и миссис Трент.

– Моя дочь привыкла поступать по-своему, Джон! – фыркнул Терренс Трент. – Если она собралась на Кракатау, ничто не изменит ее решения.

Молодые женщины поднялись по лестнице на второй этаж. Теоретически дом строился в готическом стиле, однако нагромождение разных башен и башенок сильно искажало первоначальный замысел.

Адди никогда не разделяла вкус тети Вилли.

– Здесь всего чересчур много, – заметила она, с отвращением глядя на выступавшую из стены горгулью.

– В архитектуре я предпочитаю американский колониальный стиль, – заметила Марджи. – Простенько и со вкусом.

– Мне кажется, твоя будущая свекровь постарается навязать тебе и Питеру собственные пристрастия.

Лицо Марджи потемнело.

– Не переходи мост, пока не дошел до него, – мудро ответила она.

– Только не позволяй Вилли собой помыкать. Она очень мила, но привыкла, чтобы все делалось, как она хочет. Вы с Питером решили, когда будет свадьба?

– Мы думаем пожениться в декабре, под Рождество.

– Это замечательно, Марджи. Получится двойной праздник. И не помешает моему путешествию.

– Вам стоит вернуться вовремя, юная леди, иначе я не стану с вами разговаривать. Я хочу, чтобы ты была у меня подружкой.

Улыбнувшись, Адди взяла ее за руку.

– Ни в коем случае не упущу такую возможность. Вы с Питером – такая замечательная пара! Кстати, – доброжелательно добавила она, – не думаю, что твоя возня с Марком очень понравилась Питеру.

В лицо Марджи бросилась краска.

– Аделаида Трент! Что за ужасные вещи ты говоришь! Марк ничего для меня не значит, совершенно ничего. Он для меня как брат.

– Я бы сказала – очень любящий брат! – захохотала Адди. – Который просто не может держать руки от тебя подальше.

– Это просто бесстыдство! – Обиженная Марджи поспешно устремилась вперед.

– Что ты сегодня вечером наденешь? – крикнула ей вслед Адди. – Мне кажется, Питеру понравится твое зеленое платье. Если хочешь, я могу одолжить тебе золотистые чулки – они прекрасно к нему подойдут.

– Нет, спасибо!

– Можешь взять и мои французские панталоны! Марджи замерла.

– Ты действительно носишь такое… такое неприличное Белье? Мама говорит, что в нем ходят дамы парижского полусвета.

– Ты хочешь сказать – шлюхи? Подозреваю, что она права. Вот почему их так приятно носить. – Адди провела руками по бедрам. – Такие легкие и тонкие – словно ангел дышит на твою плоть.

– Аделаида! А что, если тебя кто-нибудь услышит?

– Ну и пусть! Черт с ними, с этими ханжами! Французские панталоны мне нравятся. И тебе понравятся, – с игривой улыбкой добавила она. – И твоему милому Питеру.

– О Боже! Есть ли предел твоему бесстыдству, Адди?

– Нет. Я считаю себя законченной распутницей. Откинув назад голову, она расхохоталась. Теперь, когда было решено, что она отправится вместе с Джоном и Мэй в океанский вояж, Адди чувствовала себя чрезвычайно легко и непринужденно. По правде говоря, за те две недели, что она провела с дядей и тетей, ей все здесь смертельно наскучило. Чересчур много крокета. И шарад. И экскурсий. И изнурительных приемов, когда женщины в тяжелых парчовых, бархатных и атласных платьях, словно павлины, выставляют себя напоказ. И скучных молодых людей, в своих черных костюмах и белых накрахмаленных рубашках похожих на пингвинов!

И наконец, там будет Джон Таппенден! Конечно, он не в ее вкусе, как Адди и заявила тете Вилли. Но в то же время, когда он смотрит на женщин, его глаза загораются каким-то странным огнем. Стоит ему взглянуть на Адди, как у нее по телу пробегают мурашки. Животный магнетизм притягивает. Конечно, это не то мощное влечение, которое было у них с Дэном Бойлом. Тем не менее Адди – живая женщина, и голос плоти звучал в ней все сильнее. Она слишком долго хранила целомудрие, и теперь ей отчаянно хочется голой лежать с мужчиной, каждой клеточкой прижимаясь к его обнаженному телу, хочется почувствовать его внутри себя.

«Стоп, детка! – сказала себе Адди. – Или тебе снова придется вспомнить те грязные игры, в которые ты играла ребенком!»

Сняв нижнюю юбку, Виола бросила ее на ковер. Виолу никак нельзя было назвать самой аккуратной из женщин. И в спальне, и в туалетной комнате обычно царил хаос, пока служанка не приводила все в порядок. Оставшись только в кружевном лифе и полупрозрачных панталонах, Виола подошла к гардеробу и сняла с вешалки халат.

Услышав стук в дверь, она нахмурилась и раздраженно спросила:

– Кто там?

– Дэн.

– Ах… это ты… подожди минутку, я не одета. – Набросив халат, она подвязала его широким поясом. – Все, входи.

Сев перед зеркалом, Виола взяла в руки гребень. Когда муж вошел, она уверенными движениями расчесывала густые рыжие волосы.

Подойдя сзади, Дэн положил руки ей на плечи и наклонился, чтобы поцеловать в затылок, но она отстранилась.

– Пожалуйста, дорогой, ты разве не видишь, что я занята?

– В последнее время ты всегда для меня занята, Виола, – с кривой улыбкой сказал Дэн. Он попытался опустить руку ей на грудь, но Виола перехватила его кисть.

– Дэниэл! – В ее голосе явственно звучало предупреждение.

Убрав руки, он отступил и посмотрел на ее отражение в зеркале. Без сомнения, красивая женщина, хотя за прошедший год он стал подозревать, что эта красота лишь кажущаяся. Из зеркала на Дэна холодно взглянули зеленые глаза.

Холодные… как в роднике, пробивающемся из-под земли в глухом, дремучем лесу, под сень которого никогда не заглядывает солнце. Не то что глаза Адди – теплые, сверкающие золотистыми искорками, словно залитое солнцем море у Барьерного рифа.