Пятый свидетель - Майкл Коннелли

— Итак, — сказала она, — нормальное функционирование — это прописал тебе доктор?

— Именно это.

— Ну, поглядим.

18

Луис Оппарицио был из тех, кто не любит получать судебные предписания. Юрист по образованию, он знал, что единственный способ вытащить его на процесс Лайзы Треммел в качестве свидетеля — это засвидетельствовать факт получения им повестки. Избежать этого — значит избежать и дачи свидетельских показаний. То ли кто-то намекнул ему, то ли он был достаточно сообразителен сам, чтобы просечь стратегический план защиты, но он исчез как раз в тот момент, когда мы начали его искать. Местонахождение его было совершенно неизвестно, и все обычные уловки, с помощью которых в таких случаях находят след и выгоняют из норы адресата повестки, в данном случае провалились. Мы даже не знали, в стране ли Оппарицио, не говоря уж о том, в Лос-Анджелесе ли он.

У Оппарицио было одно большое преимущество, облегчавшее ему возможность прятаться. Деньги. С деньгами в этом мире можно скрыться от кого угодно, и Оппарицио это знал. У него была куча домов в куче штатов, несчетное количество машин и даже частный самолет, который в мгновение ока мог доставить его в любое из его убежищ. Куда бы он ни направлялся, будь то из одного штата в другой или из своего дома в Беверли-Хиллз в свой офис в Беверли-Хиллз же, его сопровождала мощная фаланга охраны.

Но было и одно обстоятельство, работавшее против него. Деньги. Несметное богатство, которое он стяжал, исполняя поручения банков и прочих заимодавцев, было и его ахиллесовой пятой. Он приобрел вкусы и привычки супербогача.

И именно благодаря этому мы в конце концов поймали его.

В ходе усилий определить местонахождение Оппарицио Циско Войцеховский собрал огромное количество информации о личности своей «жертвы». Исходя из этой информации и был тщательно разработан и блестяще осуществлен наш план. Шикарный буклет-анонс закрытого аукциона, на котором представлена картина Альдо Тинто, послали ему в его офис в Беверли-Хиллз. В буклете сообщалось, что картина будет выставлена для обозрения желающих принять участие в торгах в течение двух часов, начиная с семи вечера первого четверга сего месяца, в Санта-Монике, в «Галерее Z» выставочного комплекса «Бергамот». Предложения будут приниматься до полуночи.

Организация презентации выглядела вполне законной и профессиональной. Описание картины взяли из интернет-каталога частных коллекций. Из рассказа о деятельности Оппарицио за последние два года в журнале, выпускаемом коллегией адвокатов, нам было известно, что он коллекционирует картины художников второго эшелона и покойный итальянский мастер Тинто — его страсть. Когда по номеру, указанному в буклете, позвонил человек, представившийся агентом Луиса Оппарицио и забронировавший для него время показа, мы уже знали, что он — наш.

Свита Оппарицио вошла в зал бывшего вокзала «Ред кар» точно в назначенное время. Пока три охранника в темных очках рассредоточивались по переднему залу, двое других осмотрели «Галерею Z» и дали сигнал: чисто. Только после этого Оппарицио вышел из длинного лимузина.

Внутри Оппарицио встретили две женщины, обезоружившие его своими улыбками и восторгами по отношению к искусству вообще и к живописи, которую ему предстояло увидеть, в частности. Одна из них вручила ему хрустальный бокал с шампанским в ознаменование события, другая — толстый пакет сопроводительных документов, подтверждающих подлинность и выставочную историю представленного произведения. Ему сказали, что все это он может прочесть позже, поскольку сейчас лучше, не теряя времени, приступить к осмотру, чтобы успеть до часа, назначенного следующему посетителю. Его провели в смотровой зал, где на нарядном мольберте стояла картина, задрапированная шелковым покрывалом. Луч от единственного источника света падал на середину комнаты. Гостю сказали, что он сам может снять покрывало, и одна из сопровождавших дам приняла у него бокал с шампанским. На ней были длинные перчатки.

Оппарицио сделал шаг вперед и, предвкушая удовольствие, протянул руку к мольберту. Он осторожно сдернул шелк с рамы и увидел пришпиленную к доске повестку. В недоумении он наклонился вперед, все еще надеясь, видимо, что это работа итальянского мастера.

— Итак, повестка вам вручена, мистер Оппарицио, — провозгласила Дженнифер Аронсон. — Вы читаете оригинал.

— Ничего не понимаю, — сказал он, хотя все понял.

— С того момента, как ваша машина въехала на территорию, все заснято на видео, — подхватила Лорна.

Она подошла к стене, включила свет, затопивший всю комнату, и указала на две видеокамеры, укрепленные наверху. Дженнифер подняла бокал, как бы произнося тост:

— У нас также есть отпечатки ваших пальцев, если понадобятся. — Повернувшись к одной из камер, она еще раз подняла бокал.

— Нет, — сказал Оппарицио.

— Да, — возразила Лорна.

— Встретимся в суде, — добавила Дженнифер.

Женщины направились к боковому выходу из галереи, где в «линкольне» их ждал Циско. Дело было сделано.

Это было некоторое время назад, а сейчас я сидел в судейском зале достопочтенного Коулмена Перри, готовясь отстаивать правомочность и факт вручения повестки Луису Оппарицио, а тем самым опору всей нашей стратегии. Моя помощница Дженнифер Аронсон сидела рядом со мной, а рядом с ней — наша клиентка Лайза Треммел. За столом, стоявшим через проход от нашего, сидели Луис Оппарицио и два его адвоката — Мартин Циммер и Лэндон Кросс. Андреа Фриман расположилась позади, у барьера. Как обвинитель по уголовному делу, послужившему причиной нынешних слушаний, она была заинтересованной стороной, однако вопрос, рассматривавшийся на сегодняшнем заседании, не являлся основанием для предъявления иска. Кроме нее, в зале находился детектив Керлен, который сидел в третьем ряду галереи. Его присутствие было для меня загадкой.

Сегодня объектом слушаний был Оппарицио. Он и его адвокатская команда преследовали цель добиться отмены повестки и, следовательно, предотвращения его участия в процессе над Треммел. С точки зрения их стратегии присутствие Фриман было весьма предусмотрительным, поскольку обвинение могло быть также заинтересовано в том, чтобы избежать выступления Оппарицио перед присяжными. Являясь на данном заседании лишь наблюдателем, она тем не менее могла в любой момент по собственному желанию вступить в борьбу, а помимо того эти слушания представляли для нее удобный случай побольше узнать о дальнейших планах защиты.

Я впервые видел Оппарицио воочию. Это был человек-глыба, который неким образом казался одинаково широким и высоким. Кожа на его лице была туго натянута то ли стараниями пластического хирурга, то ли годами пребывания в гневливом настроении. Благодаря стильной стрижке и покрою костюма он выглядел на миллион. Но лично мне он казался идеальной подставной фигурой, поскольку с первого взгляда в нем угадывался человек, вполне способный убить или по крайней мере отдать приказ об убийстве.