Его жена и любовница - Люси Монро

– Но мне ты не кажешься больной. Скорее чем-то обеспокоенной, – заметил проницательный Дрейк.

Айрис кивнула. Она очень старалась казаться безмятежной, но мысль о том, что кто-то узнал ее секрет, снедала ее помимо воли. Ей пришлось сцепить руки и сомкнуть колени, чтобы, как ей казалось, не рассыпаться на куски.

– Мне необходимо немедленно покинуть город. – Тея прищурилась:

– Почему?

– Я не могу выйти замуж за Лукаса, но он не позволяет мне расторгнуть помолвку.

– Полагаю, мне стоит оставить вас наедине, – предложил Дрейк.

Однако Айрис отрицательно покачала головой, понимая, что он может помочь.

– Нет. Пожалуйста. Если ты уйдешь, я скорее всего не смогу сохранить самообладание, – призналась Айрис дрожащим голосом. – Кроме того, я была бы рада воспользоваться твоим советом.

Айрис старалась быть сильной. Но это оказалось так сложно…

Тея заставила сестру сесть в кресло, а сама заняла место рядом с ней. Дрейк остался стоять. В его присутствии Айрис ощущала себя почти так же спокойно, как и рядом с Лукасом. При воспоминании об этом на нее нахлынула волна острой печали, и она отчаянно заморгала, чтобы не дать пролиться слезам.

– Ты действительно уверена, что хочешь расторгнуть помолвку? – спросила Тея.

Айрис стянула с рук перчатки, оттягивая время, чтобы собраться с силами.

– У меня нет выбора.

Тея хотела что-то возразить, но Дрейк положил руку на ее плечо, и она промолчала.

– Расскажи нам, почему ты так думаешь, Айрис, – мягко произнес он.

Неуверенная, что сможет рассказать о своем горе, не расплакавшись, Айрис вытащила из сумочки письмо и протянула Tee.

После того как супруги прочитали письмо, лицо Дрейка исказилось от ярости, а Тея в испуге ахнула.

– Ужасно. Кто мог сделать такое? – Айрис заломила руки, сняв перчатки:

– Не знаю. Я даже не могу представить, как этот человек узнал о том, что мама с папой поженились лишь недавно, или почему его или ее так волнует, выйду ли я замуж за Лукаса. Но он все знает, и ему небезразличны наши отношения. Я не могу допустить, чтобы Лукасу причинили боль.

– И ты решила подчиниться требованиям шантажиста? – спросил Дрейк.

– Да. Он не оставил мне выбора. Если я не соглашусь, многим людям причинят боль, и снова из-за меня. Я не смогу этого пережить. – Голос Айрис сорвался. Она никогда не была плаксой, но в последнее время, кажется, совсем не контролировала свои эмоции.

Тея встала со своего кресла и порывисто обняла сестру.

– Все будет хорошо, сестренка. Даже если этот человек расскажет всем о браке Лэнгли, жизнь не остановится.

Айрис нечего было ответить. Тея ее не поняла. Она ведь вращалась в обществе всего несколько лет и не знала, каким жестоким оно может быть. Родители Айрис станут изгоями. Скандал затронет Джареда, Тею, Дрейка и даже их детей.

– Ты сказала об этом Эштону? – спросил Дрейк, возвращая жену в кресло. Казалось, он почувствовал, что Айрис сейчас не нужны объятия.

– Нет. Он станет настаивать, чтобы мы поженились в любом случае, но теперь я понимаю, что не должна была принимать его предложение, – еле слышно прошептала Айрис.

– Почему ты так говоришь? – спросила Тея. – Я была уверена, что ты любишь его.

– Он заслуживает лучшей жены, чем я.

– Как ты можешь такое говорить? Ты чудесная девушка! Эштону так повезло, что ты согласилась стать его женой.

Преданность и любовь Теи были очень трогательны, но это не поколебало решимости Айрис.

Она повернулась к зятю и увидела понимание в его глазах.

– Ты считаешь себя недостойной Святого, потому что ты незаконнорожденная.

– Но это же просто нелепо, Пирсон. Айрис не может так считать. – Тея с недоумением посмотрела на мужа.

Тот, однако, покачал головой:

– Спроси у своей сестры. – Тея повернулась к Айрис:

– Это правда?

– Я всегда буду источником неприятностей для Лукаса, каким всегда была для своего отца. Какие бы чувства ни испытывал ко мне Лукас, правда о моем происхождении со временем убьет их.

– Это неправда, – не желала сдаваться Тея.

– Так случилось с отцом. – Айрис едва не задыхалась от горя, но заставляла себя продолжать: – Даже если бы никто не узнал правду, мой секрет всегда будет стоять между нами. Лукас хочет жениться на совершенстве, а я всего лишь бастард.

Тея едва не задохнулась от возмущения.

– Как ты смеешь называть себя таким мерзким словом?! – Дрейк горько улыбнулся:

– У твоей сестры грубые слова вызывают отвращение, особенно когда они касаются тех, кого она любит.

Айрис вздохнула.

– Извини. Я не хотела тебя расстроить, Тея. Сначала я собиралась покинуть город, не заезжая сюда, но потом решила предупредить вас о шантажисте. Неприятно признаваться в своей слабости и трусости, но я надеялась, что Дрейк сообщит отцу. Я не смогу смотреть ему в глаза, потому что снова навлекла неприятности на свою семью.

Тея нахмурилась:

– Ты уже второй раз говоришь об этом. Мне кажется, речь идет, прости меня, не о поездке с мисс де Брие по парку.

– Я вижу, что твоя сестра, Тея, чувствует себя ответственной за прошлые неприятности своей семьи.

– Это не важно, Дрейк. Сегодня речь идет о шантажисте. Чтобы он не начал действовать, я должна уехать сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром. Мне придется попросить вас дать в газеты объявление о расторжении нашей с Лукасом помолвки.

Прежде чем Тея или Дрейк успели что-либо ответить, раздался знакомый голос:

– Кажется, сегодня я ясно выразился по этому поводу. Никакого объявления не будет. Никакого расторжения помолвки. И ты – черт тебя побери! – не уедешь из города до свадьбы!

Айрис устремила взгляд потемневших от горя глаз на дверь.

– Лукас.

Не обратив внимания на восклицание Айрис, Лукас повернулся к Дрейку:

– Спасибо, что послали за мной. Вижу, мое присутствие в самом деле необходимо. – Вежливость, с которой он говорил, никак не соответствовала неистовой ярости, горевшей в его глазах.

– Но почему ты попросил Эштона приехать? Ты же не знал, что Айрис будет у нас сегодня? – удивленно спросила Тея.

– Когда лакей доложил, что она ожидает в гостиной, я тут же послал за Эштоном.

– У тебя не было на это права, – сказала Айрис. Теперь к ее расстройству прибавилась досада и ощущение, что ее предали.

Но на лице Дрейка не отразилось ни капли раскаяния.