Письма Звёздному императору - Лариса Валентиновна Кириллина

зачем этим высшим цивилизациям членство в Альянсе, если они намного нас превосходят и могут без нас обойтись?

— Технически — да, но всякому разуму нужен контакт для познания нового. Мы способны им дать то, чего у них нет, или то, что они успели утратить.

— Что именно, господин профессор?

— Сокровища нашей культуры: язык, поэзию, способ нашего восприятия мира.

— Не опасно ли раскрывать перед всей вселенной тайны нашей Империи?

— Этого, господа мои, никто от Лиенны не требует. Мы стараемся показать им лучшие свойства нашего ума, воспитания и характера. Так и цивилизации — каждый делится тем, что полезно и необходимо другим.

— Вам внушили подобные мысли кураторы из Межгалактического альянса, профессор Саонс?

— У Лиенны, дозвольте напомнить, нет куратора. Есть представитель Альянса, господин профессор Варданассир, он входит в комиссию по координации учебных программ Императорского университета со стандартами Межгалактического совета по научным связям разумных миров. Всё, что я излагаю, вытекает из общих принципов и устава этих организаций.

Несмотря на подчеркнутую осторожность в формулировках, Лаон Саонс вскоре прослыл воплощением вольномыслия, за которое одни порицали его, а другие им восхищались.

Наиболее жаркие страсти, как всегда, возбудило сравнение социальных практик Уйлоанской империи с обычаями древних жителей Теллус, где имперское устройство было очень распространено почти на всех континентах, кроме труднодоступных и необитаемых по причине сурового климата.

— Разве можно ставить рядом нашу Империю, даже в ее прежнем виде, и то, что творили у себя на планете эти дикие полуживотные? — негодовали пожилые коллеги и не слишком осведомленные слушатели. — Уйлоанцы — носители высочайшей цивилизации, достигшей вершины могущества без истребления тысяч себе подобных, без безумного ожесточения, без кровавых обрядов, без попрания прав своих подданных!

Лаон им возражал:

— Господа мои, наша Империя развивалась тысячу лет, а империи Теллус обычно существовали гораздо меньше и либо погибали от собственных пороков, либо превращались в нечто другое. Я провожу все различия аккуратно и тщательно, нужно внимательно слушать лекцию! Никакого знака равенства между ними и нами я не ставлю, речь идет лишь о типологическом сходстве!

— От таких союзников нам надлежит держаться подальше!

— Не тревожьтесь, они и так далеко — Теллус в другой галактике, на Лиенне представители этой планеты, вероятно, никогда не появятся.

— А скажите, уважаемый господин профессор, почему они выглядят так ужасно, но при этом по-разному?

— Физиология, если верить справочникам, у них везде идентична, различается лишь цвет внешних покровов.

— Всё равно уроды уродами…

— Представления о красоте совершенно не схожи в мирах. Это нужно понять и принять.

— Вы уверены, господин профессор, что они в самом деле разумны?

— Безусловно! Иначе их не приняли бы в Альянс. У них есть великолепные ученые и поэты, искусные математики и космоплаватели. Структуры Альянса дают нам возможность изучать их культуру, не вступая в близкий контакт.

Каждый раз он твердил примерно одно и то же. Нет, инопланетяне не представляют для Лиенны опасности. Нет, никто не намерен ни покорять нас, ни навязывать нам свои нравы, законы и идеалы. Нет, величие нашей Империи в прошлом и настоящем не подвергается никакому сомнению. А проводимые Лаоном параллели лишь яснее показывают все достоинства уйлоанской цивилизации.

По материалам прочитанных лекций он опубликовал три статьи, которые тоже вызывали споры не только в профессиональной среде. Лаон Саонс, сам того не желая, прославился. О нем говорили в светских кругах (Баллайна, похоже, сама поощряла такие беседы), с ним записывали интервью, которые транслировали по ИССО.

Так прошло три года — трудных, но плодотворных.

Оставалось лишь защитить диссертацию. Ведь за ним уже закрепилось обращение «господин профессор». Лаон пытался отнекиваться, но пришла пора привести суть и форму к полному соответствию.

Значит, придется пожертвовать еще одними каникулами?

Оба старших научных наставника, профессор Каллео Вайянс, относившийся к Лаону почти как к сыну (у Вайянса не было сыновей, лишь три взрослых замужних дочери), и профессор Нион Ойонай, ожидали, что он напишет сравнительную историю Уйлоанской и Лиеннской империй, раз уж его так увлекает компаративистика. Но Лаон, пытаясь заниматься этой темой, всякий раз натыкался на непреодолимые трудности. Хронология Уйлоанской империи выглядела совершенно расплывчатой. Можно, конечно, оправдать это скудостью сохранившихся на Лиенне источников и невозможностью исследовать артефакты, оставшиеся на погибшей планете. Однако, похоже, изъян коренился в самом представлении о неизменности и незыблемости императорской власти. Все императоры носили одно и то же тронное имя — Уликен (в старинной орфографии — Улликен). И, в отличие от монархов Теллус, не добавляли к имени ни порядкового номера, ни официального прозвища, вроде «Мудрый», «Грозный», «Милостивый», и так далее. А все принцы именовались Ульвенами, различаясь постоянно повторявшимися дополнительными эпитетами — Фарион, Уллифар, Айофар, Киофар. Запутаться в поколениях уйлоанских правителей было нетрудно, и никто не стремился соотнести традиционную ономастику с хронологией. Создавалось впечатление, будто император един и бессмертен, меняется лишь его материальная оболочка, но суть остается одной и той же, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие. И как с такими исходными данными работать историку, для которого крайне важно расположить события в верной последовательности?..

С Лиеннской империей кое в чем проще — ее история намного короче, никаких императоров нет, все источники здесь, под руками. Но… к некоторым архивам не подберешься, всюду какие-то ограничения, продиктованные интересами государства, внутренней безопасностью и запретами на разглашение многих сведений. К тому же концепция любого исторического труда на Лиенне может быть только апологетической по отношению и к Уйлоанской, и к Лиеннской империи. Критиковать допустимо лишь отдельные проявления крайностей и единичные поступки конкретных лиц, да и то, желательно, не имеющих отношения к ныне живущим правителям.

Познакомившись с работами инопланетных историков цивилизаций, Лаон понял, что те ученые обладают полнейшей свободой. Пытаться привить их методологию здесь — затея, заведомо обреченная на неуспех, но, если уж писать диссертацию, то лучше на очень широкую тему.

Ситуация с получением Лаоном докторской степени разрешилась внезапным образом.

Накануне каникул его вызвали в ректорат и поставили перед фактом: ученый совет постановил присудить ему степень по совокупности академических достижений и имеющихся публикаций. Да, такое возможно, но практикуется очень нечасто. Как правило, молодые ученые предпочитают сразу написать диссертацию. В отношении Лаона Саонса ни у кого нет сомнений: он уже заслужил право именоваться доктором наук и профессором. Три статьи в межгалактических сборниках, десять — в университетских, популярная монография на солидную тему, разработанный им оригинальный курс лекций по истории цивилизаций… Всего этого более, чем достаточно. От него нужно только прошение, список работ, сами тексты в электронном виде и рекомендации трех известных ученых старшего