Туннель к центру Земли - Кевин Уилсон

Бэттер мощно отбивает, мяч вылетает со стадиона, вдребезги разбивает ветровое стекло машины и убивает водителя. Машина, лишившись управления, въезжает в средний ряд, провоцируя серьезную аварию. Грузовик, перевозящий опасные отходы и пострадавший при аварии, взрывается, порождая цепную реакцию. Грохот побуждает болельщиков ринуться к перилам, нескольких человек задавили насмерть. Один из зрителей слишком низко перегибается через перила и с большой высоты падает вниз, ненароком пришибив собачонку, присевшую у стены стадиона. Команда хозяев проигрывает гостям.

Питчер закручивает удар, бэттер мажет, мяч шлепается в грязь.

— Что скажешь? — спрашивает Стелла.

Я отвечаю, что на этот раз обошлось, но все еще впереди.

На следующей неделе я приношу Мине результаты анализа. Медленно прокручиваю варианты, используя анимированные фигурки. Вот мать разбивает банку, тщательно выметает осколки, но не замечает одного, закатившегося в угол. Четыре дня спустя ребенок, ползая по полу, режет осколком руку — начинается гангрена, и руку приходится ампутировать.

Я вижу, что Мина еле сдерживает слезы, мне хочется утешить ее, но я упрямо листаю страницы. Ненавижу эту часть работы, когда ты заставляешь людей осознать, что мир вокруг — одна громадная вероятность. Все может случиться, и мы бессильны этому помешать. Я заканчиваю демонстрацию, Мина благодарит меня и, крепко прижимая младенца к груди, провожает до двери.

Стелла заявляет, что собирается основать новую фирму под девизом: «Взгляни на мир с оптимизмом!». Она будет навещать клиентов «Наихудшего прогноза» и анализировать вероятности благоприятного стечения обстоятельств, о котором те и не мечтали. Будет чертить диаграммы, неопровержимо доказывающие, что прямо под их офисами зарыты клады золотых монет; предсказывать годы и годы благоденствия, а еще преданных, всем довольных работников, готовых пожертвовать частью жалованья ради расширения корпоративного бизнеса.

Стелла права: все предсказанное ею может случиться, однако ее никто не наймет. Люди верят, что лучше надеяться на худшее, чем потом испытать разочарование. Их раздражают хорошие прогнозы. Любая светлая полоса — затишье перед бурей.

В журналах пишут, что выпадение волос предотвращает регулярное мытье головы, а сальные и грязные волосы выпадают сильнее. Я начинаю мыть голову дважды в день концентрированным шампунем, пока пальцы не сморщиваются, как черносливины.

Стелла возмущается, заявляя, что, постоянно раздражая кожу головы, я облысею гораздо быстрее. Не знаю, были ли эти намеки предвестием перемены в наших отношениях, но с тех пор я стал мыть голову один раз в день.

Спустя несколько недель я сижу в офисе и составляю отчет, когда звонит Мина — та мамаша с младенцем. Она жалуется, что не может спать по ночам — ей снятся кошмары с участием анимированных персонажей, упавших с лестницы или придавленных гаражной дверью. Я извиняюсь, однако напоминаю ей, что всего лишь выполнял ее желание, да и знать заранее всегда лучше. Мне не впервой иметь с этим дело: Мине хотелось знать худшее, но в глубине души жила надежда, что дела обстоят не так ужасно. Однако чудес не бывает: вы всегда получаете наихудший вариант — несчастья сами находят вас.

Я шепчу прямо в ухо спящей Стелле:

— Ты собираешь уйти от меня?

Затем опускаюсь ниже и прижимаю ухо к ее губам, словно проверяя, жива ли она.

Она что-то бормочет во сне, но мне нужен четкий ответ. Я снова проваливаюсь в сон: щекой на ее груди, ухо прижато к губам.

Однажды владелец колбасной фабрики впал в ярость, когда я показал ему распечатку результатов анализа: анимированная фигура взрослого, падающая в мясорубку; фигурка ребенка, поедающая колбасу, которую изготовили из останков отца.

— Это невозможно! — возмущенно восклицал клиент. — Я плачу вам немалые деньги, а вы приносите мне какие-то детские страшилки, какие-то дешевые пророчества!

Он даже не стал досматривать рисунки, зашвырнув их в мусорное ведро.

Три недели спустя контейнер с отходами, плохо прикрепленный к днищу самолета, рухнул прямо на крышу фабрики, раздавив хозяина прямо за рабочим столом.

Прогноз этой катастрофы содержался в моем отчете под номером двенадцать. Еще долгое время после нее коллеги дразнили меня Нострадамусом. Впрочем, мои способности ни при чем — все дело в законе средних чисел. Что-то непременно случается рано или поздно. Нужно только ждать.

Я набиваю подушку своими волосами. Сначала высыпаю их на пол, вынимаю из подушки вату и заполняю внутренность волосами. На такие подушечки кладут обручальные кольца или прячут под ними вставные зубы. Она розовая и в форме сердечка, Стелле должно понравиться. Я зашиваю дырку и подбрасываю подушечку вверх, ощущая груз своего несчастья, мимоходом удивляясь его легкости.

Я оставляю подушечку на кровати. Зайдя вечером в спальню, Стелла сразу же замечает ее. Я говорю, что это подарок. Стелла счастлива. В ту ночь она спит, прижимая подушечку к себе, словно мягкую игрушку, и улыбается во сне. Надеюсь, теперь она думает обо мне.

Неожиданно Мина приходит в офис и приглашает меня выпить с ней кофе. Я быстро выключаю компьютер, чтобы она не успела разглядеть на экране картинки, которые я подготовил для пиротехнического склада — яркие цвета и человеческая плоть, ужасные и завораживающие одновременно.

Некоторое время мы просто молча потягиваем кофе в углу закусочной через дорогу. Мина выглядит устало, под глазами круги, но она все равно очень хорошенькая, блестящие черные волосы падают на плечи.

Она говорит, что души не чает в своем малыше, что три года пила таблетки, чтобы забеременеть. На ум сразу же приходит самое страшное: статистика побочных эффектов таких таблеток, сердечные болезни матерей, генные мутации детей, делающие их уязвимыми перед самой пустячной инфекцией, но я благоразумно держу свои мысли при себе. Иногда мне самому становится противно от того, что я так устроен, уж лучше бы думал о том, как ее утешить и подбодрить.

— Я показала мужу ваши выкладки, — начинает она. — Он посмеялся надо мной, заявив, что и сам так может. Сказал, чтобы я не сходила с ума. Удивлялся, как его угораздило жениться на истеричке. Теперь, когда я ночью порой смотрю на него, мне хочется залепить ему пощечину или откусить нос, хочется самой подстроить несчастный случай, чтобы потом сказать: «Вот видишь, я же говорила!»

Глаза у Мины на мокром месте. Я протягиваю руку и глажу ее по руке.

Неожиданно она перегибается через стол и с силой целует меня. Наши губы медленно движутся, словно мы разговариваем, только молча, не разлепляя их. Мина придерживает мой затылок пригибая голову к себе, пока мы не задыхаемся, и вынуждены отпрянуть друг от друга. В руке у нее остается прядка моих волос.

Нам обоим неловко, и мы отводим глаза. Я пытаюсь представить нас вместе, но ничего не выходит. Чтобы понять это, мне не нужен компьютер — мы способны лишь поплакаться друг другу в жилетку.