Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей - Ги Шоссинон-Ногоре

Женщинам хорошо известно, что для того, чтобы сохранить возлюбленного, нужно обязательно радовать его взор, постоянно иметь к его услугам юное тело, уметь наряжаться всегда по-новому, и каждый раз красивее прежнего, покоряться ему пикантно, дабы он не утратил желания. Не знавшие материальных забот, мастерски владевшие всякими хитростями — скрыть плоскую грудь, придать блеск банальному личику или вдохновенно подать располневшую фигуру — королевские фаворитки неизменно приковывали к себе восхищенные взгляды, обладали всеми преимуществами законодательниц моды и наилучшим образом выдерживали введенный ими же новый стиль. Многие из них, не довольствуясь ролью арбитров красоты, превратились в подлинных художников и в этом чисто французском искусстве женских туалетов занимали то же место, что и современные знаменитые кутюрье.

Агнесса Сорель поражала своих современников изобилием и дерзостью туалетов, их роскошью и разнообразием. Она завела моду на обнаженную грудь и эксцентрически длинные шлейфы, вызывая порой осуждение строгих блюстителей нравственности, которые сожалели и о больших издержках короля, и о ее легкомыслии. Хронист Жорж Шателен сообщает: «Она носила шлейфы, на целую треть превосходившие по длине шлейфы принцесс этого королевского дома, а головные уборы ее были в полтора раза выше допустимого, платья же — непомерно дороги. День и ночь она посвящала суетности». А Жан Жувенель писал, что, закрывая лицо вуалью, «она придумала разрезы на платье, сквозь которые видны соски или вся грудь». Агнессе Сорель принадлежали драгоценности на сумму двадцать тысяч шестьсот экю золотом. Впрочем, и после нее королевские фаворитки считались самыми богатыми и изысканными женщинами Франции, лучше всех знавшими толк в моде, а часто — авторами новых веяний в этой области. Габриэль д'Эстре являла собой образец элегантности во всех отношениях, вплоть до мельчайших деталей. С неподражаемой грацией она носила наряды из бархата и шелка изумрудно-зеленого оттенка — это был ее любимый цвет, — костюм из черного шелка с белой вставкой, расшитой драгоценными камнями или роб из алого шелка. Только один из ее платков стоил двадцать экю, ее белокурые волосы часто унизывали бриллианты. Иногда появление новой моды было следствием чрезвычайных обстоятельств: например, чтобы скрыть подступившую полноту, Монтеспан ввела в моду стиль «простодушие» — свободные платья, имевшие бешеный успех у ее подражательниц, а в 1678 году Фон-танж случайно придумала новую прическу, получившую ее имя — волосы ото лба стягиваются на затылке в хвост и перевязываются бантом. Эта прическа [79] впоследствии надолго стала весьма распространенной. Мария-Антуанетта, единственная королева, чей муж не имел фавориток, приняла на себя ту роль, которая прежде была прерогативой королевских возлюбленных. Она много внимания уделяла вопросам моды (особое внимание она обращала на прически и платья — шемиз[80]), и так же, как на фаворитку, на нее обрушилась тяжелая волна ненависти из-за любви к роскоши и расточительности. Помпадур — олицетворение элегантности и тонкого вкуса — обладала особым талантом в этой области. Она сама придумывала образцы отделочной тесьмы и нижнего белья, ее пристрастие к китайским вещам использовали художники по тканям. Именно она завела восточную моду, представ в образе султанши на картине Карла Ван Лоо, и мода «Помпадур» возымела потрясающий успех.

Герцог де Ришелье повествует о жизни двора как очевидец, он умел выждать и узнать все подробности. Как никто другой он имел возможность проследить роль фавориток в формировании тенденций моды, зная о внимании поставщиков к их малейшим капризам, вкусам и требованиям. Мадам де Майи, первую любовницу Людовика XV, образцом красоты не назовешь. В ее внешности было что-то мужское, но весь облик оживлялся прекрасным цветом лица и великолепными черными волосами. Кроме того, она лучше других женщин владела мастерством приукрасить себя, то есть подобрать именно такой покрой, ткани и аксессуары, которые выгодно оттеняли ее довольно посредственные данные и даже вызвали восхищение самых взыскательных критиков. Как писал Ришелье: [81]

«…если бы не особая природная грация и выразительный голос, что притягивало к ней взоры и открывало сердца, ей никогда не удалось бы скрыть плоскую, как у Амазонки, грудь и мужскую походку, а с помощью всех уловок кокетства исправить впечатление от своей внешности, казавшейся совершенно безнадежной. Ее туалет был чудом гармонии, ежедневно обновляемым шедевром, каждый раз уникальным и неповторимым творением. Она была гениальна по части моды, и те самые торговцы, которые преследовали ее в 1744-м, в 1740 году преклонялись перед полетом ее фантазии, казавшейся оракулом истинного вкуса. Они обращались за советом к той, которая, будучи лишь их вечным должником, обучала тех, кто останется неблагодарными за обучение знаниям их ремесла, кто разорялись ради их обогащения и, истощив свой талант нравиться без совершенства, — увы! не избежала старения».

Для желавших обогатиться за счет поставок великой фаворитке самый подходящий случай предоставляла мадам де Помпадур. Она буквально купалась в роскоши и навязывала двору собственные вкусы и привычки высокого достатка своей среды крупных финансистов. По крайней мере, за те 20 лет, что она провела при дворе, Помпадур истратила на туалеты фантастическую по тем временам сумму в триста пятьдесят тысяч тридцать пять ливров, то есть в среднем семнадцать тысяч пятьсот франков в год. Для сравнения, мадам Шомберг, жившая в Париже и принятая при дворе, расходовала на свои наряды не больше восьмисот шестидесяти франков в год, только у самых безумных расточительниц эта сумма доходила до двух тысяч франков. Помпадур действительно не имела конкуренции, никто не мог состязаться с ней по количеству роскошных нарядов, шелковых чулок, придворных одежд, муслиновых туалетов, пеньюаров, горностаевых муфт, пелиссонов [82] и мантилий. Опись только одного ее версальского гардероба без учета того, что хранилось в других резиденциях, обнаруживает подробности богатств ее боевых доспехов: манжеты, чепчики, головные уборы, косынки, барбы (кружевные части женской полумаски[83]), respectueuses (может быть подвязки?), брыжи [84] и прочие ленты и кружева, хранившиеся в Версале, достигали общей стоимости в двадцать четыре тысячи пятьсот шестьдесят пять франков. К ее пятидесяти четырем робам надо добавить дюжины юбок и юбочек, жилетов, казакинов [85] и, конечно же, шикарных придворных одежд и роб из индийских вышитых тканей, из затканного узорами шелка или атласа. Содержимое лишь одного из девяти сундуков ее вещей дает представление о роскоши гардероба мадам де Помпадур. Список, составленный мадам дю Оссе, первой камеристкой Помпадур, несмотря на сухость изложения, способен поразить воображение: «Придворное платье с юбкой из белого атласа с индийским шитьем. Придворная юбка из золотого газа на желтой подкладке. Домашняя роба со своей юбкой из полосатого атласа. Другая роба со своей юбкой также из полосатого атласа, с лилиями и розами на белом фоне. Еще роба со своей юбкой из полосатого и расшитого атласа, с чередующимися пурпурными и желтыми полосами. Другая роба со своей юбкой также из атласа, но розового. Еще роба со своей юбкой из атласа в розовую и белую полоску, с вытканными узорами и синелью. Еще роба и юбочка из полосатого атласа, с вытканными узорами и синелью по белому полю. Еще роба со своей юбкой из узорчатого атласа в полоску по белому полю. Роба из белого стеганого атласа. Другая роба со своей юбочкой из белого атласа с накладными букетами. Другая роба со своей юбочкой из атласа цвета ноготков с гирляндами. Другая роба со своей юбочкой из атласа с мушками на голубом фоне. Другая роба со своей юбочкой из полосатого атласа с мушками по голубому полю. Другая домашняя роба с юбкой из полосатого желтого атласа. Другая роба со своей юбочкой из индийского атласа, расписанного букетами на белом фоне. Другая роба со своей гродетуровой юбочкой в мелкую желтую полоску с ткаными узорами. Другая роба со своей юбочкой из дорожчатой шелковой материи с накладными букетами по зеленому полю. Другая роба и ее юбочка из Дамаска в голубую полоску, подхваченная для отделки накладными букетами. Другая роба со своей юбочкой из пестрого атласа розового цвета в полоску. Другая роба со своей юбочкой из дорожчатого шелка с тканым узором. Другая роба узорчатой индийской тафты. Общая стоимость перечисленного равна пяти тысячам ливров».