Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

еще качающейся деревяшке. Достаю телефон и снова включаю фонарик, светя в дыру.

Там платформа, а в глубине отверстия, похоже, два смятых листка.

Я громко охаю.

– Черт, ты действительно хочешь, чтобы я сунула туда руку?

Обычно жуки меня не пугают. В этом мире не так много вещей, которые действительно способны напугать меня до глубины души. Но это не значит, что мне нравится совать руки в кишащие насекомыми дыры. Более того, я даже не удивлюсь, если какая-нибудь неведомая сущность, обитающая здесь, решит поиздеваться надо мной и схватит меня за руку.

Признаюсь, тогда я, скорее всего, немного описаюсь.

Вздохнув, я сую руку в отверстие, выхватываю бумагу и выдергиваю руку обратно – и все это менее чем за секунду.

Я почти открываю рот, чтобы позлорадствовать, но решаю, что лучше не злить то, с чем я живу в одном доме.

Разворачиваюсь, бросаюсь к шнуру, выключаю свет и мчусь вниз по лестнице так, словно за мной гонится девочка из «Звонка»[7].

Захлопнув дверь на чердак, я глубоко вдыхаю чистый воздух. Здесь намного светлее. Такое ощущение, будто на меня рухнул весь дом, а я только что выползла из-под его останков.

Я разглаживаю листки и прищуриваю глаза, чтобы разобрать аккуратные, но не слишком разборчивые строчки на первом из них.

Мне пришлось сделать то, что мне сказали. Потому что иначе после нее убили бы меня. Так что это мое признание. Мне пришлось помочь ему скрыть ее убийство. Мне так жаль.

Мое сердце начинает биться чаще, пока я перечитываю слова снова и снова. Кто бы это ни написал, он имеет в виду убийство Джиджи. Наверняка это так. Кто же помог ему скрыть убийство? Кому – «ему»?

Я перехожу ко второй записке, и только через секунду понимаю, что это страница, вырванная из ее дневника. Я торжествующе улыбаюсь, но улыбка быстро сходит с лица, когда читаю ее беспорядочные слова.

Мне нужно спешить, он сказал, что уже в пути, и я в ужасе. Если я убегу, он поймает меня, поэтому я пишу это в надежде, что кто-нибудь найдет эту записку. Если со мной что-то случится, Джон, это б…

Записка обрывается на полуслове. Мой рот открывается, и я таращусь на нее в полном недоверии.

– Да ты издеваешься надо мной, Джиджи! Ты оставила это там? Это ты хотела мне показать? Записку, где ты собираешься рассказать, кто это был, но не рассказываешь? – я заканчиваю свою тираду громким криком, топаю ногой и широко развожу руки в стороны.

Конечно же, она мне не отвечает.

С рычанием я топаю в спальню и захлопываю за собой дверь.

Я злюсь на нее. И лучше бы ей здесь не появляться, иначе я сама вышвырну ее.

Он снова стоит за окном. Наблюдает за мной, в лунном свете горит ярко-красный вишневый огонек.

Пристально смотрю на него в ответ. Меня знакомо обвивают в своих путах щупальца страха. Но в то же время в моем животе оседают камни, опускаясь все ниже…

Я жую губу, раздумывая, стоит ли мне снова выйти к нему лицом к лицу или нет. Взять телефон и заявить на него было бы логичнее всего.

Но полиция ничего не сможет сделать. Пока они приедут, он уже исчезнет.

И что толку от заявлений в полицию, если они снова пропадут, как и в прошлый раз? С его очевидными навыками взлома и проникновения, не говоря уже о хакерстве, он явно может исказить информацию как ему хочется. Но, наверное, это не имеет значения. Шериф Уолтерс в курсе, что у меня есть преследователь, даже несмотря на то, что у них, по его словам, нет никаких заявлений об этом.

Может быть, это еще одна причина для звонка в полицию.

Возможно, он планирует убить меня прямо сейчас, так же, как убил Джиджи ее преследователь. Последние три ночи я перечитывала ту записку и прочесывала ее дневники, но так и не нашла никаких доказательств того, что ее убийцей был преследователь.

Но я уверена, что права.

Поглядывая на него, беру телефон, встаю прямо перед окном и прикладываю трубку к уху. Я даже не набирала номер полиции, я просто хочу посмотреть, что он сделает.

Потому что, судя по всему, со мной что-то не так.

Я играю с огнем. Чем больше я его провоцирую, тем больше вероятность, что он придет за мной. Но я не могу удержаться. Я не могу остановить острое возбуждение, которое испытываю каждый раз, когда наношу ему ответный удар.

Это столь же увлекательно, сколь и глупо.

Я не вижу его лица под надвинутым капюшоном, но уверена: он улыбается. Однако это знание вызывает у меня неправильную реакцию. Мне должно быть противно. Мне должно быть страшно. Наверное, я опасаюсь того, что на самом деле мне хочется улыбнуться в ответ.

У моего уха пиликает телефон. Вскинув брови, я нерешительно отодвигаю его и смотрю на входящее сообщение.

«Мне полагается поверить, что ты звонишь в полицию? Я думаю, что моя маленькая мышка – лгунья».

О нет, он не купился.

Я сердито набираю ответное сообщение:

«Хочешь проверить?»

«Да, вообще-то, хочу. Я бы с удовольствием наказал тебя за это потом».

Мои пальцы замирают над кнопками. Последнее наказание было ужасным и отвратительным.

«Что, дальше ты отправишь мне пальцы ног?»

«Зависит от того, продолжишь ли ты пытаться трахаться с другими парнями. Или ты снова собираешься кричать на призраков в своем доме?»

Поднимаю голову и вглядываюсь в глубины его капюшона. Его телефон зажат в руке, он ждет моего ответа. Яркость телефона совсем низкая, но тусклое мерцание отбрасывает достаточно света, чтобы продемонстрировать мне его острую линию челюсти и кусочек ухмыляющихся губ.

Я поднимаю руку и показываю ему средний палец.

Можешь отлизать, козел.

Его большой палец начинает двигаться, улыбка становится шире.

«Я планирую это».

Я рычу от его дерзости. Черта с два он ко мне прикоснется.

«Только подойди ко мне, и я пырну тебя ножом. Я звоню в полицию, если ты сейчас же не уберешься».

«Так сделай это, мышонок».

Я не могу понять: он предлагает мне пырнуть его или вызвать копов? Я с удовольствием сделала бы и то, и другое. И мне не нравятся его намеки на то, что я – мышь, а