Посол вон! - Сергей Платов

— Мало того, он опять применил грубую силу к моему лицу.

Тут Киндерлихт торжественно продемонстрировал бланш под глазом.

— И это несмотря на то, что я неоднократно напоминал ему, что я есть посол, стало быть, лицо неприкосновенное.

— Я же говорил, что ты ябеда! — раздалось опять откуда-то сзади.

Услышав это, посол напрягся, но усилием воли взял себя в руки и продолжил свою обвинительную речь:

— Таким образом, мы имеем повторный случай противоправных действий по отношению к неприкосновенной персоне и можем квалифицировать его уже не как хулиганство, а как покушение на убийство.

— От фингала еще никто не умирал! — высказал свое мнение Изя и опять сменил дислокацию за стройной стеной, образованной богатырскими спинами.

— Я еще раз... — начал было Киндерлихт, но его опять прервал князь.

— Погоди-ка, погоди, — уже ухмыляясь в бороду, начал он, — когда, говоришь, это было?

— Так только что!

— То есть не утром, не днем, а только что? — на всякий случай уточнил Берендей.

— Да! Я только оказал первую помощь пострадавшим и тут же побежал сюда!

Гул удивления пронесся по залу, и опять откуда-то издалека раздался звонкий Изин голос:

— Опс, ошибочка вышла.

И на этот раз Берендей пропустил реплику из зала.

— Странные слова ты говоришь, посол, — не скрывая некоторого ехидства в голосе, обратился к тевтонцу князь. — Не мог мой богатырь тебе в глаз дать.

— Это почему это?! — взвился Киндерлихт.

— Да потому, что он, почитай, целый день провел здесь, в этом зале, на глазах всего честного народа.

— Но у меня два десятка свидетелей! — не унимался посол. — Да и мое слово крепче булатной стали! Точно говорю, это ваш Солнцевский очередной погром в «Иноземной слободе» учинил!

На этот раз зал ответил гулом, в котором уже прослеживались нотки раздражения. Берендей также вышел из благостного расположения духа и нахмурил брови.

— Значит так, посол. Я не знаю, кто навалял тебе и твоим людям, но это точно не мой богатырь Илюха Солнцевский. Он только что выиграл кубок князя по армрестлингу и терема с утра не покидал.

— Э... — попытался что-то возразить тевтонец, но напоролся на суровый взгляд князя и замолчал.

— А меня вообще возмущает такое положение вещей! — продолжал бушевать Берендей. — Чуть что в «Иноземной слободе» случилось, так это мои ребята виноваты. Тоже мне, нашли крайних. Не выйдет!

С этими словами Берендей показал послу не вполне приличный, но очень выразительный кукиш.

— И вообще в свете этого нелепого обвинения возникает вопрос, а не были и прошлые обвинения таким же наветом? — внес свою лепту в дискуссию Изя, все еще оставаясь на заднем плане.

— Да, действительно! — подхватил нужную мысль Берендей. — Возникает этот самый вопрос!

— Так свидетели, мой шлем... — пролепетал Киндерлихт.

— Ясно теперь мне, что это за свидетели! Ишь чего вздумал, одного из моих лучших богатырей порочить!

При таких словах Илюха расправил и без того широкие плечи и смущенно улыбнулся. Мол, ладно вам, так уж и лучший...

— В общем так, — отрезал князь, — обещанный суд состоится, несмотря на явную фальсификацию обвинений, а сейчас не мешай нам, посол, победителя в турнире чествовать.

— Ура! — дружно рявкнули обрадованные ратники.

— А! — что есть мочи заверещал Микишка, укушенный в самое что ни на есть филейное место.

— Гра-ам! — впустую клацнули две головы из трех, которым не хватило места на Микишкином заду.

В образовавшейся сутолоке сообразительный тевтонский посол предпочел ретироваться. Это ему удалось, и только на самом выходе из тронного зала неожиданно кто-то шепнул ему на ухо всего пару слов:

— А говорил, что ябедничать не побежишь.

Киндерлихт попытался рассмотреть того, кто это сказал, но тот затерялся в толпе, и ему ничего не оставалось делать, как, обиженно надув губы, отправиться домой, в «Иноземную слободу», залечивать раны и обдумывать сложившуюся ситуацию.

* * *

— Ну что, по-моему, первый этап удался, — довольным голосом заметил Изя, когда наконец Солнцевский оттащил Змея от Микишки, и тот с жутким воем, словно подбитый мессершмитт, скрылся из виду.

— В общем да, — согласился старший богатырь, успокаивая разгулявшегося Гореныша.

— Не пора бы перейти ко второму? — поинтересовалась невесть откуда появившаяся Соловейка.

— Почему бы и нет? — пожал плечам Изя. — Давай-ка к князю подойдем.

На этот раз Любава не стала гундеть про нарушение протокола, и вся компания перебралась поближе к трону. Отпущенный Мотя тут же вырвался в первые ряды и мгновенно расположился подле Агриппины, легонько подтолкнув ее под локоть. Мол, все равно ничего не делаешь, так хоть меня погладь. Княгиня улыбнулась и намек поняла.

— Ты на него намордники, что ли, надень, — больше для профилактики буркнул Берендей. — А то совсем моего толмача затерроризировал.

— Он первый начал, — отмахнулся Солнцевский.

— К тому же зачем вам толмач? — не остался в стороне Изя. — Бона посол в критической ситуации как по-русски заговорил, даже без акцента.

— А действительно... — на некоторое время задумался Берендей, но потом решительно отмахнулся от странных дум. — Кстати, Илюха, ты кубок-то забери.

С этими словами он протянул своему богатырю честно выигранный золотой кубок.

— Спасибо, — тут же отозвался Изя, и ловко перехватил инициативу вместе с кубком.

Илюха хотел было возразить, но передумал. Что ни говори, а материальные вопросы лучше оставить в ведении ушлого черта. Тем более сейчас, когда вся казна концессии находится в залоге.

Тут взгляд Солнцевского упал на характерно выпирающий нагрудный карман на кафтане князя. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что именно там находится, поэтому, бросив взгляд на княгиню, которая увлеченно беседовала с Соловейкой, при этом теребя ухо левой головы Моти, Илюха поинтересовался у Берендея:

— Хм, а как насчет моей фляги?

При упоминании дорогой сердцу вещи князь вздрогнул и инстинктивно похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли она.

— Илюх, ну зачем тебе она? — переходя на шепот, поинтересовался Берендей. — У тебя же кубок есть.

— Она мне дорога как память, — вполне честно признался Илюха, ведь это был чуть ли не единственный предмет из его временной родины, — и потом, при чем здесь кубок?

— Она для тебя память, а для меня просто спасение. Ну ты же знаешь мою Груню! — страдальческим голосом выдал Берендей. — Ну сам посуди, ты можешь выпить и из кубка, а мне приходится маскироваться.