Вода. Биография, рассказанная человечеством - Джулио Боккалетти

американского правительства в регулировании и в развитии масштабной водной инфраструктуры будет постепенно возрастать и в конце концов в XX веке достигнет беспрецедентного уровня.

Конфликт между централизованной коллективной ответственностью и предпринимательским исполнением разыгрывался на всех уровнях управления. В сфере снабжения питьевой водой в Соединенных Штатах действовали две конкурирующие модели. Первая, которую изначально отстаивала Филадельфия Бенджамина Франклина, была основана на общественной собственности, финансируемой самим городом. В ее пользу сделали выбор большинство крупных городов (например, Бостон, Чикаго и Балтимор) и много более мелких. Самым характерным примером использования второй модели был Нью-Йорк, который, как и Лондон, полагался на конкуренцию за поставку воды между частными компаниями.

Некоторые из споров по этому вопросу повлекли примечательные исторические последствия. Деловая конкуренция за Нью-Йорк привела к созданию Манхэттенской компании Аарона Бёрра – водохозяйственной компании, созданной для того, чтобы разрушить кредитную монополию Банка Нью-Йорка, основанного Александром Гамильтоном[58]. Организация дошла до наших дней. Сначала она слилась с Chase National Bank, образовав Chase Manhattan Bank, а в итоге после объединения с системой Дж. П. Моргана появился нынешний крупнейший банк Соединенных Штатов JPMorgan Chase.

Что касается воды, то модель общественного водоснабжения возобладала после кризисов 1870-х и 1890-х годов, когда частные инвестиции в этой сфере оказались несостоятельными, а муниципальные облигации превратились в превосходные привлекательные инвестиции.

ВОДНЫЙ ФРОНТИР[59]

Миссисипи – гигантский речной бассейн, покрывающий 40 % современной континентальной части Соединенных Штатов, от Монтаны до штата Нью-Йорк, от границы с Канадой до Мексиканского залива. Он собирает воды с площади в три миллиона квадратных километров, что сравнимо с территорией Индии. Больше только бассейны Амазонки и Конго[60]. Сложная система притоков от Миссури до Теннесси выглядит как широкое раскидистое дерево. Одним из следствий такой разветвленности является то, что река объединяет множество климатических условий в разных частях бассейна – от зимних дождей до таяния снегов и летних дождей. В результате сток в низовьях реки может сильно меняться. Пиковые паводки могут нести в тридцать раз больше воды, чем бывает при маловодье.

Экспансия на запад в Соединенных Штатах была медалью с двумя весьма разными сторонами, каждая из которых рассказывала собственную историю. Первая сторона – история радикального строительства нации. До конца XVIII века Миссисипи была западной границей Соединенных Штатов. Когда Испания отдала земли западнее Миссисипи наполеоновской Франции, правительство Соединенных Штатов забеспокоилось, что Франция заблокирует водопользование. Ситуация, казалось, ухудшилась в 1802 году, когда Испания лишила американцев доступа к Новому Орлеану. Без доступа к этому порту западная часть Соединенных Штатов оказывалась сильно изолированной и коммерчески ограниченной. Затем в 1803 году Наполеон сделал необычное предложение – продать всю территорию Луизианы. Томас Джефферсон воспользовался этой возможностью, и 30 декабря 1803 года Соединенные Штаты мгновенно удвоили свой размер и вдобавок получили полный контроль над всем бассейном Миссисипи. Эта покупка политически и экономически преобразовала молодую республику.

Другая сторона медали, на которую приходилось смотреть с точки зрения населения, существовавшего до прихода поселенцев, была историей империи. С покупкой Луизианы Соединенные Штаты также приобрели Великие равнины – американские прерии, пастбищные экосистемы, которые веками кормили крупные кочевые и полукочевые сообщества команчей, «повелителей равнин», сиу, апачей, шайеннов и других индейцев. Эта территория поддерживала экономику, основанную на бизонах, и была исторически неблагоприятной для оседлого земледелия. Обе эти истории были связаны с водами американского ландшафта. Обе снова и снова будут отражаться в последующей эволюции республиканского проекта, когда Соединенные Штаты начали проецировать свою силу за границу.

Однако пока экспансия на запад шла в пределах Северной Америки. В течение XIX века Соединенные Штаты прибавили себе земли на западе. В 1845 году был аннексирован Техас вплоть до Рио-Гранде. В 1846 году в состав полностью вошла Орегонская страна (регион на северо-западе), что включило бассейн реки Колумбия. В 1848 году к забранным у Мексики территориям добавилась река Колорадо. Покупка Гадсдена принесла Аризону и Нью-Мексико[61]. У Российской империи в 1867 году американцы приобрели Аляску.

Такая территориальная экспансия оказала колоссальное влияние на страну. К примеру, покупка Луизианы стала роковой, потому что дала новый импульс плантационному и рабовладельческому хозяйству, которое в итоге привело страну к катастрофической Гражданской войне 1860-х годов.

В течение XIX века страна быстро росла благодаря своему замечательному географическому положению. В экспорте неизменно доминировала сельскохозяйственная продукция: три четверти экспорта составляли продукты сельского хозяйства, а пятую часть давали лесное хозяйство и рыболовство. К концу столетия Соединенные Штаты начали экспортировать промышленную продукцию, однако на долю сельского хозяйства по-прежнему приходилось 60 % экспорта, включая хлопок, табак и продукты животноводства. Доля продуктов питания варьировалась от 25 до 40 %.

Но если западные территории не предназначались для того, чтобы быть просто колониальным сырьевым придатком, то туда надо было переселять граждан: ведь не могло быть и речи о предоставлении избирательных прав коренному населению. Чтобы придать новым штатам достаточный политический вес в сложной республиканской системе представительства Соединенных Штатов, там должна была накопиться некоторая критическая масса населения.

Для такого переселения Конгресс принял несколько постановлений. Гомстед-акт 1862 года, Закон о пустынных землях 1877 года и Закон Кэри 1894-го – попытки помочь людям заселить западную часть страны. В частности, в Гомстед-акте, подписанном президентом Линкольном в мае 1862 года, правительство предлагало поселенцам 160 акров (почти 65 гектаров) земли на западе для дома и хозяйства. Это была успешная и эффективная мера – по крайней мере для поселенцев. Естественно, для коренного населения это оказалось далеко не так.

Возможно, это была одна из самых последовательных политик XIX века – масштабная передача огромных территориальных богатств в частные руки. Цель заключалась в том, чтобы отдавать предпочтение отдельным мелким землевладельцам перед крупномасштабными скотоводческими или фермерскими хозяйствами. В целом это сработало. В фермерском землевладении в Америке XIX века слышались отголоски греческого демократического проекта.

Однако в данном случае природа ландшафта не позволяла опираться только на индивидуальные возможности. Проблема заключалась в том, что западные земли нельзя было освоить без освоения водных ресурсов в беспрецедентных масштабах. Без соответствующей федеральной политики в отношении водных ресурсов заселение земель быстро столкнется с неприятностями. Американские реки слишком мощны, слишком велики и слишком сложны, чтобы их могли укротить отдельные фермеры. В центре политики были люди на ландшафте, однако инженерия как выражение государственной мощи должна была преобразовать ее.

Во второй половине XIX века Соединенные Штаты пережили несколько засух. Первая, известная как засуха Гражданской войны, продолжалась с середины 1850-х до середины 1860-х. Двадцать лет спустя, в 1870-х, разразилась еще одна засуха, на этот раз связанная с катастрофическим нашествием саранчи. Наконец, третью, в 1890-х, по серьезности можно сравнить с Пыльным котлом XX века[62]. Эти засухи поставили под сомнение эффективность Гомстед-акта и других политик, касающихся ландшафта.

В 1879 году Джон Уэсли Пауэлл, в то время директор Федеральной геологической службы США, написал «Отчет о землях сухого региона