Как пламя костра - Карен Роуз Смит

Глубокая убежденность в ее голосе ненадолго поразила Сета, но потом горечь затопила все.

— Похоже, ты много думала в эти дни. И результат налицо: ты все свела к черному и белому. Никаких оттенков!

«А какие тут могут быть оттенки?» — подумала Дарси, борясь со слезами.

— Да, Сет, — произнесла она медленно, прикрыв глаза. — Именно так я это и вижу.

Когда она снова приподняла веки, окружающее было словно подернуто дымкой. Если бы это еще было возможно, она бросилась бы к Сету, умоляя его остаться с ней на этот вечер и любить ее еще один, последний раз. Но разрыв уже произошел.

Сет достал из кармана ключи, снял с колечка тот, что был от ее двери, и положил на стол.

— Если хочешь, я прямо сейчас привезу твои вещи.

— Нет! Не утруждайся. Завтра днем, когда ты будешь на работе, я заеду и все заберу. Заодно верну тебе твои вещи. Ключ оставлю у консьержки.

Ей хотелось бросить прощальный взгляд на квартиру Сета, хотя это казалось сентиментальным. Что-то защекотало щеку, Дарси догадалась, что это слеза, и поспешно смахнула ее, сделав вид, что убирает в прическу выбившийся волосок.

Сет не стал ей возражать. Он вообще ничего больше не сказал, просто пошел к двери и, только взявшись за ручку, произнес те слова, к которым она давно пыталась себя подготовить:

— Прощай, Дарси.

Она не подняла взгляда, упорно изучая свои ногти, а когда все же это сделала, она была одна в комнате. Сет ушел — ушел из ее жизни. Все было кончено.

Все тело ныло, точно избитое. Дарси опустилась на диван и плакала, пока не иссякли слезы. День постепенно угас. Когда в комнате сгустилась тьма, Дарси зажгла лампу, но продолжала сидеть, поджав ноги, в углу дивана. Надо было обдумать, что делать дальше со своей жизнью.

Она долго жила одна и имела опыт одиночества. Значит, все просто вернется на круги своя. Ни одно сердце не остается разбитым навсегда. Время лечит, жизнь продолжается. Главное, что больнее уже не будет — просто потому, что это невозможно. Значит, нужно выждать время и дать душевной ране затянуться.

Она вернется к жизни, обязательно вернется… когда-нибудь.

Первый удар оставил на чурбаке глубокую зарубку, второй расколол его пополам. Вот уже два дня подряд Сет занимался тем, что рубил дрова и складывал их в аккуратную поленницу, готовя запас топлива на Зиму. Отложив топор, он постоял с расставленными для размаха ногами, вдыхая свежий горный воздух. В Поконос давно уже пришла осень, лес кругом стоял красно-рыжий, словно над ним поработала кисть художника.

Целый месяц прошел с того дня, когда он расстался с Дарси, и весь этот месяц Сет перебирал в памяти их последний разговор, спорил сам с собой, пытался разобраться, кто же из них прав. Здесь, в горах, он нашел уединение, которое было необходимо ему для принятия самого важного решения его жизни — решения о создании семьи.

Дарси вспоминалась Сету часто: ее тициановые волосы, глаза цвета морской волны, ее простодушие, странно уживавшееся с мудростью. Она, казалось, пришла из страны, которая ему только снилась: из страны доброй и веселой, где семьи дружны, а мечты сбываются. Она хотела увлечь его за собой в эту страну, а он попросту сбежал от нее.

Тогда, сразу после отъезда, в нем кружил вихрь потревоженных беспорядочных мыслей, и Сет не сразу сообразил, что ему отчаянно недостает Дарси, что он ее… любит! Его прежняя тяга к независимости и одиночеству начала казаться ему нелепой.

Несколько раз за этот месяц Сет набирал номер телефона Дарси, но каждый раз вешал трубку. Он хотел для начала разобраться со своей собственной жизнью — в конце концов, его очередь была вести честную, до конца справедливую игру. Дважды встретившись с Фрэнком Джильбертом и выслушав его претензии к бывшей жене, Сет понял, что не имеет ни малейшего желания взваливать на себя очередное дело об опекунских правах, да и Филадельфия потеряла для него всю свою привлекательность.

Зато он много думал о прожитой там жизни. И в самом деле, он сделал отличную карьеру, действуя в рамках закона и честно защищая права отцовства. Однако нужно было подумать о личном счастье.

В жизни Сета было несколько ключевых моментов, несколько важных вех: день, когда он вынужден был смириться с фактом развода родителей; вечер, когда он принял решение перебраться от матери к отцу; ночь (неужели это было только месяц назад?), когда он вернулся в пустую квартиру. Пустую потому, что там не было Дарси, потому что он испугался неразрывно связать свою жизнь с жизнью другого человека…

Сет опустил закатанные рукава рубашки. Он любовался великолепием осеннего заката. Лавандовые небеса были точно подсвечены снизу багровым костром. Сет чувствовал себя так, словно очнулся после двадцатилетней комы.

Всю свою жизнь он боялся любви, бежал от нее, сознательно обрекая себя на одиночество, и только однажды поступил наоборот — когда переехал к отцу. Увы, к тому времени он уже успел воздвигнуть вокруг себя крепостную стену, потому в его душе до сих пор остались шрамы детства и отрочества. Отцовская любовь не сгладила их — не из-за тех ли стен?

А вот Дарси сумела пробраться внутрь крепости. Ее любовь расколдовала его.

Она хотела иметь от него ребенка. Это было ново для Сета… и радостно.

Они были вместе не так уж долго — всего три месяца. Кем она была для него? Любовницей? Подругой? Скорее, она стала частью его жизни. В сравнении с ее любовью и холостяцкая свобода, и солидная адвокатская практика казались помпезной мишурой. Сет понял, что созрел для Херши, для дома и семьи, для скромного партнерства в провинциальном городке. В конце концов, если бы однажды его снова потянуло к делам по опеке, он и там мог взяться за них. Впрочем, он сильно в этом сомневался. Борьба за права отцовства утратила для него первоначальный смысл, стала тяжкой обязанностью. Вся прелесть жизни сосредоточилась теперь в Дарси. Что бы ни случилось, где бы он ни был и чем бы ни занимался, он хотел быть рядом с ней.

Сет поднял топор и пошел к домику. Неделю назад он подписал контракт о партнерстве с Виком и был готов к самому важному в своей жизни шагу. Шаг этот заключался в том, чтобы убедить Дарси выйти за него замуж. Он знал, что это будет нелегко, потому что порой приходится бороться за то, что когда-то мог получить без всяких усилий, — конечно, если был настолько неосторожен, что отказался от этого.

Но он верил, что ему удастся уговорить Дарси, потому что он любил ее.

— Ты снова уставилась в пространство, — заметила Марша.

Подруги сидели за столом в гостиной Дарси. Она виновато улыбнулась. Она надеялась, что с течением времени подавленное настроение исчезнет, уступив место ее природной живости, но обманулась в ожиданиях. Она постоянно вспоминала внимательный взгляд серых глаз, уверенный разворот плеч, сильные руки Сета. Первая, острая боль разлуки ушла, но тоска казалась неизбывной.