Секрет города «вечных» - Анна Руэ

иначе. А ещё в памяти всплыли три лица – какой-то женщины, какого-то мужчины и маленького мальчика. Но вместе с тем я вдруг почувствовала, что это новое имя намного правильнее, а те лица нужно забыть.

Пожилая женщина осторожно подняла голову, украдкой взглянула на меня и вновь склонилась.

– Извините, не буду мешать вам отдыхать. – Повернувшись, она направилась к выходу из комнаты.

– Постойте! – воскликнула я и села на кровати. – Пожалуйста, не уходите.

Женщина робко подошла ближе и остановилась в паре шагов от меня, опустив голову и сложив руки. Она показалась мне знакомой, но имя я вспомнить не смогла. Да это и неважно, вдруг подумалось мне. Вообще-то мне не должно быть никакого дела до того, как там её зовут.

– Как ваше имя? – всё же спросила я.

– Магда, мадемуазель. Я единственная служанка в доме, которая говорит по-немецки. Поэтому мадемуазель де Ришмон поручила вас на первых порах моим заботам.

Мадемуазель де Ришмон? При звуке этого имени в душе у меня почему-то всколыхнулись самые тёплые и приятные чувства. «Элоди де Ришмон», – дополнила я про себя и улыбнулась.

– Надеюсь, вам хорошо спалось? Как вы себя чувствуете? – спросила Магда.

– Думаю, да, – будто само собой сорвалось с моих губ. – Я чувствую себя... великолепно, – автоматически добавила я.

На морщинистом лице Магды появилась улыбка сострадания:

– Рада слышать. Вам действительно выпало большое счастье.

– Правда? Почему?

– Ну как же: отныне вы вхожи в общество высокорождённых.

Я счастливо кивнула. Видимо, так и есть. И всё же... Что-то в этом было такое...

– А... как мне это удалось?

Магда в ответ слегка наклонилась ко мне.

– Бедное дитя, – выдохнула она чуть слышно – так, что я едва расслышала её слова. Затем она снова выпрямилась. – Вы находитесь в «Вечной резиденции» в окружении вашей новой семьи. Насколько я знаю, произошёл какой-то несчастный случай – наверное, именно поэтому вы ничего не помните. Но воспоминания обязательно вернутся. Новой семье, которая души в вас не чает, вы можете полностью доверять. Поэтому отдохните немного, и очень скоро вы поймёте, что всё хорошо, вот увидите. Если что-нибудь понадобится, сообщите мне. Я всегда к вашим услугам. Если вам что-то понадобится, просто позвоните! Мадемуазель Люцинде достаточно лишь сказать, что ей нужно – и она это получит. – Магда указала на ночной столик, на котором лежал золотой колокольчик. – Я сию же минуту доложу мадемуазель де Ришмон, что вы уже бодрствуете. – Магда ещё раз поклонилась и, расправив фартук, решительно направилась к двери.

После того как Магда, выйдя из комнаты, закрыла за собой дверь, я откинулась на подушки и посмотрела в потолок. Она сказала, что я тут в окружении своей новой семьи – значит, всё наверняка не так уж и плохо. А ещё – что произошёл какой-то несчастный случай. Видимо, поэтому голова у меня была такая ватная.

Я спрыгнула с кровати и огляделась. На мне была старомодная ночная сорочка с рюшами, а у кровати стояла приготовленная для меня пара домашних туфель. Сунув в них ноги, я поняла, что они мне идеально впору – впрочем, вообще всё вокруг казалось мне идеальным.

В шкафу висело несколько платьев – судя по всему, тоже моих. Жакет, юбка, джинсы, футболка и сапоги. Я примерила одежду. Вся она сидела на мне безупречно.

Я огляделась вокруг, наполненная каким-то непривычным, с трудом поддающимся описанию счастьем. Хотя одновременно я всё ещё была растерянна и сбита с толку, это никоим образом не мешало мне чувствовать себя просто... довольной.

Всё вокруг казалось невероятно изысканным. Неужели я здесь живу? В этой роскоши? С одной стороны, я отказывалась в это верить, но с другой – испытывала огромную гордость! Оставалось надеяться, что Магда права и мои воспоминания вот-вот ко мне вернутся.

Дверь распахнулась, и в комнату кто-то вошёл.

– А вот и Люцинда! – улыбнулась мне какая- то до неприличия красивая девушка. – Немного отдохнула, милая?

Девушка показалась мне знакомой, хотя я и не могла вспомнить, кто она такая и при каких обстоятельствах мы познакомились. Тем не менее мне вдруг всей душой захотелось непременно ей понравиться. Туман в голове так и не прояснился, и откуда взялось это чувство, было для меня загадкой, но я об этом даже не задумывалась. Я как-то автоматически, будто подчиняясь команде откуда-то извне, решила, что непременно сделаю всё, о чём бы она меня ни попросила. Мне ужасно захотелось показаться ей с самой лучшей стороны, чтобы она сочла меня такой же замечательной, какой казалась мне сама.

– Да, – сказала я, осторожно улыбнувшись ей в ответ.

– Чудесно! Какое счастье, что ты наконец-то с нами и нас ничего больше не разделяет, – просто гора с плеч! – Она сияла так, словно её лицо было прожектором, который она включила только – и исключительно – ради меня. Я чувствовала себя звездой на сцене, представляющей собой нечто особенное лишь до тех пор, пока прожектор этой улыбки не погас. Во мне вдруг всколыхнулся огромный страх лишиться этого чувства. И я поняла, что непременно, во что бы то ни стало должна сделать так, чтобы эта девушка не перестала одаривать меня своим вниманием. Я точно знала: если эта улыбка погаснет – всё в моей жизни утратит смысл. Разочаровать её было категорически нельзя.

– Я Элоди, твоя старшая сестра – на случай, если ты со вчера успела забыть моё имя. Ты уже завтракала?

Я помотала головой. Лишь после этого вопроса я вдруг поняла, насколько проголодалась.

– Я бы с удовольствием позавтракала.

– Распоряжусь, чтобы тебе что-нибудь приготовили, – сказала она и протянула мне руку. – Пойдём. Покажу тебе, зачем ты здесь. Ты ведь этого хочешь, не так ли?

– Конечно, – мгновенно выпалила я.

Улыбка Элоди стала чуть менее широкой, но не менее сияющей.

– И ты, конечно, сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы мне помочь?

– Конечно, – повторила я ещё раз.

– Magnifique (Превосходно (фр.)), – Элоди кивнула. Она казалась весьма довольной, и это привело меня в восторг. – Пойдём! Если новая Люцинда горит желанием мне помочь, возражать я, разумеется, не стану, – Элоди махнула рукой, показывая, в какую сторону нужно пройти.

Мы прошли по коридору до лестницы, ведущей на самый верх, и оказались на чердаке. Элоди понадобилось штук пять старинных