Полый человек - Дэн Симмонс

Отчасти… – Бремен снова размышляет о преобразованиях Фурье, но теперь скорее пытается что-то скрыть от супруги, чем решить математическую задачу.

Почему ты… Кто такой Эверетт, о котором ты думаешь? Какое отношение он имеет к тому дереву, которое ты пытаешься спрятать?

Джереми вздыхает.

Помнишь, мы с Джейкобом говорили об одной теоретической работе, которую парень по имени Хью Эверетт написал около тридцати пяти лет назад?

Гейл кивает, а потом видит закрытые глаза мужа и посылает изображение своего кивка.

В общем, работа Эверетта… и исследования Брайса Девитта и других после него… все это странно, – отвечает Бремен. – Разрешает большинство явных парадоксов квантовой механики, но забирается в дебри, как и большинство теорий. И…

Его жена в нетерпении заглядывает дальше фраз и математических образов, в самую суть того, что он пытается объяснить. «Параллельные миры!» Она вдруг понимает, что произносит это вслух, почти выкрикивает. Мужчина, сидящий через проход от них, поднимает голову, а потом снова утыкается в газету.

Параллельные миры, – телепатическим шепотом повторяет Гейл.

Джереми слегка морщится.

Фантастика…

Научная фантастика, – поправляет супруга. – Но этот Хью Эверетт предположил расщепление реальности в равноценные и независимые параллельные миры… или параллельные вселенные… так?

Бремен все еще хмурится, недовольный выбором слов, но видит, что идею Гейл поняла.

Нечто вроде. Ну… возьмем, к примеру, эксперимент с двумя щелями. Когда мы пытаемся наблюдать распределение волны электрона, частица знает, что мы смотрим, и коллапсирует в конкретную частицу. Когда мы не наблюдаем, электрон держит открытыми оба варианта… частицы и волны. Причем интересно, что когда он ведет себя как волна… Помнишь картину интерференции?

Да.

Так вот, это волновая картина интерференции, но, согласно правилу Борна, волновую интерференцию создают не ЭЛЕКТРОНЫ, проходящие через щели, а ВЕРОЯТНОСТИ проходящих волн. Это интерференция волн вероятности!

Гейл растерянно моргает: Ты потерял меня, кемосабе[12].

Джереми пытается привести пример, но у него получаются только примитивные уравнения:

I = (H + J)2

I = H2 + J2 + 2HJ

не

I = I1 + I2

Он видит, как хмурится Гейл, посылает ей реплику Черт! – и мысленно стирает мысленную доску.

Малыш, это значит, что частицы остаются частицами, но наше наблюдение за ними заставляет их выбирать образ действий… Эта щель? Или та?.. Столько вариантов… А поскольку вероятность прохождения через ту или иную щель одинакова, мы регистрируем волны вероятности, создающие дифракционный узор на экране позади щелей.

Гейл кивает – до нее постепенно доходит.

Все правильно, малыш, – подбадривает ее Джереми. – Мы наблюдаем за коллапсом структур вероятности. За исчезновением альтернатив. Мы наблюдаем, как чертова Вселенная перестраивает себя из ограниченного спектра возможностей в еще более ограниченный спектр реальностей.

Гейл вспоминает дерево, о котором он думал.

Это и есть теория Хью Эверетта…

Точно! – Бремен ликует. Он много лет хотел поделиться этим с Гейл, но боялся выглядеть занудой. – Теория Эверетта утверждает, что когда мы принуждаем электрон к выбору, на самом деле он не ВЫБИРАЕТ ту или иную щель или вероятность, а просто расщепляет всю реальность, в которой мы… наблюдатель… видит, как он проходит через одну щель, тогда как его равноценный и независимый вероятностный партнер проходит через другую.

У Гейл кружится голова от успешной попытки понять идею.

То есть наблюдатели во «второй вселенной» видят, как он проходит через другую щель.

– Точно! – кричит Джереми.

Он оглядывается, понимая, что сказал это вслух. Похоже, никто из пассажиров не обратил на него внимания. Бремен снова закрывает глаза, выстраивая череду образов.

Точно! Эверетт изящно разрешает квантовые парадоксы, утверждая, что каждый раз, когда частица квантовой энергии или материи вынуждена делать такой выбор – то есть когда мы пытаемся наблюдать ее выбор, – на дереве реальности отрастает новая ветвь. Появляются две равноценные и независимые реальности!

Гейл сосредотачивается, вспоминая сине-белые обложки серии научно-фантастических книг.

Параллельные миры! Как я и говорила!

Не совсем параллельные, – возражает Джереми. – Слова и образы этого не передают, но попробуй представить растущее и ветвящееся дерево.

Гейл устала.

Ладно… и вы с Джейкобом радовались и одновременно расстраивались, что ваш анализ этих голограмм… этих стоячих волн, которые, по вашему мнению, отображают человеческое сознание… как-то связан с теорией Эверетта?

Бремен думает о сотнях уравнений, на доске и на листах бумаги – их с лихвой хватит на вторую диссертацию.

Карты голографического сознания Джейкоба показывают, что оно расщепляет функции вероятности реальности… «выбирает»… как электроны.

Гейл раздражает простота его объяснения.

Мне не нужна твоя снисходительность, Джереми. Люди не выбирают, через какую щель им проскочить. Люди не размазывают свои волны вероятности, как интерференционные картины на стене!

Джереми отправляет бессловесное извинение, но в его настойчивых словах нет попытки оправдаться.

Выбирают! Мы все выбираем! И не только из миллионов вариантов, с которыми сталкиваемся ежедневно… Сидеть? Стоять? Купить билет на этот поезд или на следующий? Какой повязать галстук?.. Это гораздо более важный выбор интерпретации данных, которые Вселенная каждую секунду посылает нам через органы чувств. Вот где делается выбор, Гейл… Вот где математика говорит мне и Джейкобу, что структуры вероятности коллапсируют и рекомбинируют каждые несколько секунд… Интерпретация реальности! – Джереми напоминает себе, что нужно заказать последние статьи по математике хаоса и фрактальному анализу, как только они вернутся домой.

Гейл видит противоречие в его теории.

Но, Джереми, твоя реальность и моя реальность связаны. Мы знаем это благодаря своим телепатическим способностям. Мы видим одно и то же… чувствуем одни и те же запахи… прикасаемся к одним и тем же вещам.

Бремен берет жену за руку.