Далекие часы - Кейт Мортон

— Не повезло нам, да, Перси?

Та оторвалась от сигареты, которую скручивала.

— Что?

— Не повезло нам с тобой в сердечных делах.

Перси обдумала ее слова.

— По-моему, удача здесь ни при чем. Простая арифметика.

Саффи улыбнулась; именно это сказала им сменившая няню гувернантка перед своим возвращением в Норвегию, где собиралась выйти замуж за овдовевшего родственника. Она устроила урок у озера, как поступала всегда, когда была не в настроении преподавать и стремилась ускользнуть от пристального взора мистера Брода. Продолжая загорать, она немного приподнялась на локтях. Ее голос, как обычно, был тягучим, с акцентом, а в глазах мерцало недоброе удовлетворение. По ее рассуждениям выходило, что они могут смело забыть о замужестве, поскольку Первая мировая война, которая ранила их отца, также уничтожила все их шансы. Тринадцатилетние близнецы тупо смотрели на нее; они в совершенстве отточили это выражение, поскольку знали, что оно выводит взрослых из себя. Какое им было дело? В то время их меньше всего волновало замужество и поклонники.

— Что ж, это тоже в своем роде неудача, — тихо промолвила Саффи. — Когда всех твоих будущих мужей убили на французских полях сражения…

— А сколько ты собиралась их иметь?

— Кого?

— Мужей. Ты говоришь «всех твоих будущих мужей»… — Перси закурила и махнула рукой. — Ладно, забудь.

— Всего одного. — У Саффи внезапно закружилась голова. — Я хотела бы всего одного.

Последовавшая тишина была мучительной, и Перси, по крайней мере, хватило совести испытать неловкость. Но она ничего не ответила, не предложила ни слов утешения или понимания, ни добрых жестов, а только ущипнула кончик сигареты, затушив ее прежде времени, и направилась к двери.

— Куда ты?

— Голова болит. Знаешь, иногда накатывает.

— Сядь, я принесу аспирин.

— Нет… — Перси отвела глаза. — Нет, я сама возьму в аптечке. Прогулка пойдет мне на пользу.

Перси спешила по коридору, недоумевая, как могла быть такой безнадежной дурой. Она собиралась немедленно сжечь обрывки письма Эмили, а вместо этого настолько смутилась из-за встречи с Люси, что забыла их в кармане. Хуже того, она отнесла их прямо Саффи — тому самому человеку, от которого стремилась скрыть переписку. Перси с грохотом сбежала по лестнице и ворвалась в наполненную паром кухню. Интересно, когда бы она вспомнила о письме, если бы Саффи не намекнула на мужа Эмили, Мэтью? Возможно, уже пора оплакивать утрату твердого рассудка; гадать, на какие сделки с дьяволом придется пойти, чтобы вернуть его?

Перед столом Перси резко остановилась. Ее брюки больше не лежали там, где она их оставила. Сердце гулко ударилось о ребра; усилием воли она вернула его на место. Паника не поможет; кроме того, само по себе это еще не ужасно. Перси не сомневалась, что Саффи пока не прочла письмо; ее поведение наверху было слишком сдержанным, слишком спокойным. Господь милосердный, да если бы Саффи узнала, что Перси до сих пор поддерживает отношения с кузиной, она просто не сумела бы скрыть ярость. Выходит, еще не все потеряно. Необходимо найти брюки, спрятать улики, и все будет хорошо.

Она вспомнила, что на столе лежало еще и платье, а значит, где-то есть груда грязного белья. Насколько сложно ее отыскать? Несомненно, намного сложнее, чем если бы она имела хотя бы смутное представление о том, как осуществляется стирка, но, к несчастью, Перси никогда не уделяла особого внимания рутинной работе Саффи по дому — оплошность, которую она молча пообещала исправить, как только письмо благополучно окажется в ее руках. Она начала с корзин на полке под столом, порылась среди кухонных полотенец и противней, кастрюль и скалок, краем уха прислушиваясь, не спускается ли Саффи по лестнице. Хотя это, конечно, маловероятно. Учитывая, что Юнипер уже опаздывает, Саффи не рискнет далеко отойти от передней двери. Перси и самой не терпелось вернуться; как только Юнипер появится, она прямо спросит ее о сплетне миссис Поттс.

Ведь хотя Перси согласилась с сестрой насчет того, что Юнипер рассказала бы о своей помолвке, в действительности она не разделяла подобной уверенности. Люди обычно так и делают, в этом не может быть сомнений, но Юнипер не такая, как другие: она ярко выраженная одиночка, несмотря на то что окружена искренней любовью. И дело не только в провалах в памяти и приступах; в раннем детстве ей нравилось тереть глазное яблоко различными предметами: гладкими камешками, кончиком скалки повара, любимой авторучкой отца; она сводила с ума бесчисленных нянек своим неизлечимым упрямством и отказом покидать воображаемых друзей; а в редких случаях, когда ее принуждали надеть туфли, она непременно надевала их не на ту ногу.

Странности сами по себе не беспокоили Перси, поскольку семья давно сошлась на том, что во всяком значительном человеке должна быть добрая порция чудаковатости. У папы были призраки, у Саффи — приступы паники, и Перси тоже не была заурядна. Нет, странности не имели значения; Перси заботилась лишь о выполнении своего долга: защитить Юнипер от нее самой. Папа дал ей задание. Юнипер особенная, сказал он, и они должны обеспечить ее безопасность. И до сих пор им это удавалось. Они научились распознавать мгновения, когда те самые источники, питавшие талант сестры, угрожали низвергнуть ее в пучину ярости. Папа, когда был еще жив, позволял ей безудержно буйствовать. «Это страсть, — говорил он с восхищением в голосе, — нетронутая, подлинная страсть». Но он не забыл обратиться к адвокатам. Перси удивилась, когда узнала, что он сделал; ее первой реакцией был жар предательства, вечное присловье братьев и сестер: «Это несправедливо!» — но она довольно скоро покорилась неизбежному. Она поняла, что папа был прав, что его предложение пойдет на благо всем троим. И она обожала Юнипер, все они обожали. Ради своей крошки сестры Перси была готова на что угодно.

Раздался шум наверху, и Перси замерла, разглядывая потолок. В замке полно самых разных звуков, так что надо просто перебрать обычных подозреваемых. Для смотрителей слишком громко? Снова шум. Наверное, шаги; но приближаются ли они? Саффи спускается вниз? Перси на бесконечно долгое мгновение затаила дыхание и замерла; она не шевелилась, пока наконец не исполнилась уверенности, что шаги удаляются прочь.

Тогда она осторожно встала и осмотрела кухню намного более отчаянно, чем раньше; по-прежнему ни малейших признаков чертова белья. Метлы и швабра в углу, резиновые сапоги у задней двери, в раковине — только замоченные миски, на плите — кастрюля и котел…

Котел! Ну конечно. Она определенно слышала, как Саффи толковала о котлах и стирке, аккурат перед жалобами на пятна, которые невозможно отстирать, и лекцией о преступной небрежности Перси. Перси поспешила к плите, заглянула в большой стальной бак, и вуаля! Какое облегчение — брюки!

Она с усмешкой выудила мокрую форму, покрутила ее взад и вперед в поисках сморщенных карманов и запустила руку сначала в один, потом во второй… Краски мгновенно схлынули с ее лица: карманы были пустыми. Письмо исчезло.