Американское сало - О. Воля

– Вы успокойтесь, – начал Дружинин. – Если интересно послушать, я расскажу.

Поскольку никто не успел возразить, Дружинин начал по памяти воспроизводить то, что ему сказали Повлонский с Гельбахом перед встречей:

– Начнем с того, что в науке критерии того, является ли некий язык именно отдельным языком или же, например, диалектом, весьма и весьма расплывчаты. Например, китайский язык. Так называемый пекинский диалект, «мандарин», отличается от шанхайского диалекта больше, чем русский от украинского. И ничего – один китайский язык. Более того, кантонский диалект, на котором говорят, например, в Гонконге, отличается от мандарина больше, чем немецкий язык от английского! И ничего, считается, что это один китайский язык! В едином и неделимом немецком языке различия между баварским и, например, хох-дойчем ничуть не меньше, чем различия между русским и украинским, то же самое можно сказать о швабском диалекте, о фризском… Во Франции сильно различаются центральный французский и бретонский диалект, есть свой диалект у французов-швейцарцев и французов-канадцев. Различен испанский у испанцев внутри Испании, а уж тем более у тех, что живут в Латинской Америке. Различен, в конце концов, язык англичан внутри Англии и американцев, австралийцев. Во всяком случае, эти различия больше, чем различия между русским и суржиком. Но собственно на суржике и разговаривают подавляющее большинство украинцев, даже тех, кто считает себя украинцами. Так называемый «настоящий украинский язык» является языком искусственным и почти не употребляемым.

– Ну это мы и без тебя знаем, – сделал серьезный вид Клюквин, – но ты сказал, что только сто лет назад язык-то появился.

Дружинин прокашлялся и продолжил:

– Никакого украинского отдельного языка до конца девятнадцатого века не было. Все жители даже в Галиции считали, что говорят на русском языке, а ни на каком не на украинском. И правильно считали. Потому что отдельный украинский язык стал придумываться вместе с якобы отдельной нацией, вместе с отдельной украинской историей. Именно на русском языке и писались первые великие творения древнерусской литературы «Слово о законе и благодати» Илариона, «Повесть временных лет» Нестора, «Слово о полку Игореве», «Русская правда» и проч. Этот древнерусский язык, по единодушному признанию ученых, имеет абсолютное сходство и родство с современным русским языком, в этих памятниках литературы отсутствуют именно характерные для «украинского языка» особенности.

– Ну! Это ничего не доказывает! Я читал, что наши ученые доказали, что в Древней Руси существовало два несхожих между собой языка – «мертвый» официальный и «живой» народный, он же украинский, изначально дискриминировавшийся писарями, летописцами, «стеснявшимися» писать на родном языке, – не унимался Левинец.

– Ваши ученые насочиняют чего угодно! Но эта теория не вызывает у ученых ничего, кроме смеха. Создатели «русской письменности» Кирилл и Мефодий руководствовались миссионерскими целями, и, естественно, их переводы Евангелия на славянский язык, который сейчас называется церковно-славянским, делали только ради одного – этот язык должен был быть понятен тем, кому эти переводы и предназначались, то есть простому народу. Писать на «официальном и мертвом языке» было бы просто бессмысленно! Надо же ведь додуматься: «Слово о полку Игореве» написано официальным, ненародным языком, особенно, наверное, официален там плач Ярославны…

Левинец замолчал, но вопреки ожиданиям Дружинина никто не посмеялся над тем, как он посадил в лужу опростоволосившегося политолога. Настроение людей в комнате поменялось. Если в начале разговора Дружинин был серьезен, а донецкие хихикали, то сейчас веселился Дружинин, а донецкие нахмурили брови.

– Когда Западная Украина отошла Польше, – продолжал Дружинин, – то началась полонизация русского языка. Паны говорили по-польски и, естественно, не хотели опускаться до народного холопьего наречия. Пришлось холопам учить польский. Отсюда народный русский язык нахватал несметное множество полонизмов. Все эти: рада, фарби, дах, куля, випадок, чекати, недiля, посада, парасолька, кава, цукерка, папiр и т. д. – польские слова.

– Он еще будет нас языку учить… – уже еле слышно, но все же зло прошипел Левинец.

– Если уж украинцы так борются за свой народный язык, – словно не заметив шипения Левинца, продолжил Дружинин, – то почему они не борются за язык древний, который был еще не подвержен польскому влиянию? Почему они так отстаивают язык польских панов и эксплуататоров? Если уж кто забыл настоящую ридну мову, так именно западенцы. Многие ученые утверждают, что «Слово о полку Игореве» было написано галичанином. Так вот и возвращайтесь к языку «Слова…», преподавайте его в школах! Нет, упрямо ведь насыщают свой язык польскими словечками, лишь бы не русскими!

Донецкие напряженно молчали.

Дружинин вытащил из черной папки несколько листов с заголовком «Проект «Параллельный референдум». Эти листы ему вручили Повлонский и Гельбах.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Дружинин. – Вот вам концепция, решайте сами.

Клюквин взял листы, протянутые Дружининым, пошуршал и начал читать вслух:

– Так-с… «Обоснование искусственности украинского языка»… – невнятно бубнил Клюквин скороговоркой. – Еще профессор Тимошенко, в 1918 году участвовавший в создании в Киеве Украинской академии наук, писал, что по Статуту академии научные труды должны были печататься на украинском языке. Но на этом языке не существует ни науки, ни научной терминологии. Чтобы помочь делу, при академии была образована терминологическая комиссия и были выписаны из Галиции «специалисты украинского языка», которые и занялись изготовлением научной терминологии. Брались термины из любого языка, кроме родственного русского, имевшего значительную научную литературу. Таким образом, «украинский язык» был изначально искусственным типа эсперанто, а не «забытым древним». Именно этому искусственному языку весь двадцатый век уже и обучали несчастных «украинцев» начиная с первого класса во всех школах. Впрочем, и это обучение мало что дало. Если сегодня выйти на майдан Незалежности, в украинскую деревню даже на западенщине и спросить «украинцев», что на их родном языке означают те или иные обычные слова из «украинского словаря», – они не ответят! Такие эксперименты неоднократно проводились, есть документальные фильмы. Не знают настоящие украинцы того языка, который им навязывают в качестве украинского. Он и есть язык польских оккупантов! Но для западенцев главное – чтобы не по-русски!

– И куда это все предлагается засунуть? В листовки? – спросил Левинец?

– Обожди, тут дальше еще интересней! – перебил его Клюквин. – В статье украинского филолога Панфилова «Украинская терминология должна иметь собственное лицо» выражается негодование по поводу того, что многие украинские электротехнические термины совпадают с русскими: виток, гайка, генератор, катушка, коммутатор, реостат, статор, штепсель… Вместо этих «москальских» терминов он требует принять такие истинно украинские: звiй, мутра, витворець, цiвка, перелучнык, опiрниця, стояк, притичка… Что это за слова, откуда они взялись? Все очень просто: открываем польский словарь и читаем: zwoj, mutra, wytwornica, cewka, przelacznik, opornik, stojan, wtyczka. Вот вам и «совершенствование технической терминологии»: ее «собственное лицо» имеет давно знакомые польские черты! Опять выступают тут за язык польских оккупантов!