Вавилонские ночи - Дэниел Депп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проигнорировав его, Анна бросила сестре:
— Ну что, поехали. — И вышла на улицу. Пам и Шпандау поспешили за ней. Они вдвоем болтали, а Анна снова отмалчивалась, хотя Шпандау периодически ловил на себе ее взгляд. Всю поездку он ожидал, что она вот-вот взорвется, но так и не дождался.
Шпандау терпеть не мог подобные мероприятия. Поначалу он ходил за Анной по пятам, неуклюже представляясь гостям, поскольку Анна неизменно забывала упомянуть его имя. Если она и добивалась чего-то, Шпандау никак не мог сообразить, чего именно. Наконец эти игры ему надоели, и он, извинившись, отлучился во дворик — покурить. Он смотрел на залив и на огни яхт и гадал, почему вся эта публика мается ерундой, вместо того, чтобы просто заказать пиццу и поглядеть видео. Тут из дома выскользнула Анна с двумя бокалами шампанского и поставила один из них на гранитную балюстраду.
— Вы держитесь молодцом, — произнесла она. — На случай, если я вам раньше этого не говорила.
— Не говорили.
— Ну, зато подразумевала. — Она отпила глоток шампанского и облокотилась на парапет рядом с ним. — Господи, до чего же я все это ненавижу!
— Тогда зачем вы здесь?
— Чтобы подать позывные, — объяснила она. — Как канонерка, курсирующая вдоль берегов Филиппин. Чтобы вселить страх в сердца местных жителей и чтоб они знали свое место. Я довела вас до белого каления, да?
— Я скорее в полной растерянности.
— Не уверена, что в моих силах все прояснить.
— Обращаться с людьми как с дерьмом — это что, неотъемлемая черта звезды? — поинтересовался Шпандау.
— Полагаете, что разгадали меня?
— Так помогите же мне хоть чуть-чуть.
Она взяла у него сигарету, и он дал ей прикурить. Анна глубоко затянулась, а потом шаловливо выпустила дым ему в лицо.
— Это туман войны, малыш, — промолвила она. — Ты ни черта не видишь, у тебя дрожат поджилки от страха, и все, что тебе остается, это ковылять на звуки боя и надеяться на лучшее.
— Решили взять меня приступом? Извините, но зря теряете время.
— Знаете, что я делала перед тем, как мы сюда выехали, и почему я заставила вас ждать? Я выворачивала свои кишки наружу. Каждый раз так делаю, прежде чем отправиться на одну из этих долбаных пирушек. Это один из навыков, который приобретают все модели, — аккуратно блевать. Я до смерти перепугана, но вынуждена принарядиться и войти в помещение, наполненное десятками людей, которые точно так же боятся, но не показывают виду. Мы притворяемся, будто схватили весь мир за яйца, а сами стараемся не подходить друг к другу слишком близко, чтобы не учуять запах пота, которым обливаемся. Мы так здорово провели время за обедом, а потом все кончилось. Когда мы шли к машине, до меня вдруг дошло, что вечером придется тащиться сюда и разыгрывать представление, изображать кого-то, кем я не являюсь, на потеху горстке засранцев, которых я терпеть не могу.
— Так перестаньте.
— Не могу, — призналась Анна. — Знаю, это звучит жалко, но я ведь хорошая актриса. Мое ремесло по-прежнему много значит для меня. Да и что мне еще остается делать? Я такая, какая есть.
Она затушила сигарету о балюстраду и кинула окурок вниз, на гравиевую дорожку.
— К тому же здесь Андрей, — продолжала она. — Он слонялся за мной по всей комнате.
— Кто это — Андрей?
— Андрей Левин, режиссер. Предмет моей былой страсти. Его картина претендует на победу в конкурсе.
— Хотите, я дам ему в морду?
— Вы бы правда на это пошли? — удивилась она. — Ведь он не приставал ко мне только потому, что вы рядом. Я не могу вернуться туда без вас.
Он направился к дверям, ведущим в дом, но Анна его остановила.
— Ладно, — сказала она, — дам вам очередной шанс отметить, как хорошо я сегодня выгляжу. Раньше-то вы упускали такую возможность.
— Я хотел вам это сказать, как только увидел, но боялся, что вы голову мне оторвете.
— Теперь вам ничего не грозит.
— Вы прекрасно выглядите, Анна.
— Хорошо, — кивнула она. — Можете меня поцеловать.
Он нагнулся и нежно поцеловал ее.
— В том, что касается обольщения, вы жуткий тормоз, — заметила она. — Ну да ничего, мы еще свое наверстаем.
Она взяла его за руку, и они вошли внутрь, где принялись бродить с места на место, пытаясь при этом избежать разговоров с остальными гостями. В конце концов Андрей устремился к ним сам. Это был крупный мужчина с копной непослушных волос. Он уже давно не сводил с Анны глаз. В руке он держал стакан с водкой, но по его виду невозможно было определить, сколько он успел выпить. По-английски он говорил чисто и правильно, со славянским акцентом.
— Ты не меняешь тактику, — заявил он Анне. — Это плохо.
— Чем же плохо?
— Работа, — сказал Андрей. — Мы все торгуем собой ради работы. Ты ищешь роли, я ищу деньги. У меня получается лучше, чем у тебя. Я — как это называется? — ловлю рыбу на живца. Хожу по комнате с удочкой и высматриваю рыбку. А ты стоишь на месте, это неправильно, если, конечно, ты не форель. Помнишь, как я брал тебя на рыбалку в Шотландию?
— Ты путаешь меня с какой-то другой своей пассией.
— Нет, мы ездили на рыбалку, это точно. Помню, как подглядывал за тобой, пока ты писала в кустах. Это было поэтично, — сказал он. — А это кто? — И он кивком указал на Шпандау.
— Мой друг.
— Чем вы занимаетесь? — обратился Андрей к Шпандау. — У вас есть работа?
— Кошек развожу, — ответил Шпандау.
— Какой породы?
— Бесшерстных, — заявил Шпандау. — Мы поставляем их в комплекте со сменным мехом.
— Не верю, что вы продаете кошек, — усомнился Андрей, — но готов биться об заклад, что вы знаток женских кисок. Я ведь прав? — поинтересовался он у Анны. — Он делает это мастерски?
— Пойди лучше подрочи, Андрей, — посоветовала Анна. Она снова взяла Шпандау за руку и потянула его прочь. Дэвид покраснел, Анна видела,