Великое Нечто - Дмитрий Емец

Уже подходя к машине, Саид вспомнил, что так и не посмотрел бильярд. Попросив Мусу подождать, он поднялся в дом и прошел в просторную комнату возле столовой, где велел установить бильярдный стол. Он был роскошен — в лучших европейских традициях, — огромный, из красного дерева, новое зеленое сукно, позолоченные лузы и механизм откатки шаров. Посреди стола треугольником лежали шары, а один шар лежал напротив, так и моля ударить по нему кием и разогнать по лузам это сбившееся в кучу стадо.

Саид, провел ладонью по полированной обшивке, довольно хмыкнул и вышел из комнаты. Честно говоря, он завел бильярд исключительно для гостей, а сам даже играть в него не умел, иначе бы, конечно, заметил, что кий, прислоненный к столу, был длиннее и шире, чем его собратья, выстроившиеся в углу на подставке. Едва за хозяином дома закрылась дверь, кий исчез.

Саид Али опустился на кожаное сиденье и включил кондиционер. Гассан открыл ворота, и лимузин в сопровождении одной из машин охраны выехал на дорогу.

— Ох, хозяин. Ни одной красавице не устоять! — сказал Муса.

Саид открыл бар и налил себе стаканчик легкого марокканского вина.

— Рашид умеет подбирать девушек. Сегодня он обещал предложить мне девственницу — говорит, нечто особенное.

Муса завистливо вздохнул.

— И тебе перепадет, не думай, что забыл. — Саид усмехнулся.

Лимузин пересек шоссе Паломников, выехал за пределы города и свернул на одну из частных дорог.

Вскоре машина въехала во двор виллы за высокой оградой. Ворота были широко открыты — очевидно, охранников предупредили об их приезде. На пороге небольшого дома с белым каменным портиком гостя ждал Рашид. Он был до безобразия толст, гнусав и похож на евнуха.

Рашид сам распахнул дверцу и расплылся в маслянистой улыбке.

— Добро пожаловать! Сколько гостей у нас бывает, говорят мне девушки, но ни одного из них мы не любим так сильно, как господина Саида Али Ахмеда!

Саид знал, что эти слова Рашид, скорее всего, говорит всем своим постоянным клиентам, но все равно было приятно.

— Сколько я у тебя не был, Рашид? Неделю? — спросил он.

— Больше, господин, почти десять дней.

— У меня было много дел. Знаешь, Рашид, люди часто бывают очень неблагодарными. — Саид слегка поморщился. — Хорошо, что хоть иногда встречаются такие хорошие друзья, как ты. Ты ведь никогда меня не предашь?

— Что вы, господин! Вы всегда можете на меня рассчитывать. — Рашид поклонился, но Сайд успел заметить настороженный взгляд его маленьких гиппопотамьих глазок.

— Ну вот и хорошо, Рашид. Я это знал. — Саид похлопал его по жирному плечу. — Так где та девушка, которую ты хотел мне показать? Она и правда недурна?

— Не то слово, Али Ахмед. Она само совершенство, лучшее создание Аллаха! Соски, как бутоны, сладка, как халва, а ноги! — Губы у гиппопотама сложились в трубочку, и он прищелкнул языком. — Пусть меня удавят, но я в жизни не встречал ничего подобного!

— Ты заинтересовал меня, Рашид.

— Более того, господин, я могу сказать вам еще кое-что… — Хитро улыбаясь, Рашид наклонился к самому уху Сайда и что-то горячо зашептал.

— Об этом я догадывался. — Саид задумчиво провел рукой по усам. — В какой комнате девушка?

— В морской спальне, в вашей любимой. Девушка стоила мне огромных денег, господин. Ее братья жадные люди, не хотели уступить…

— Если девушка мне понравится, я сумею тебя отблагодарить, — успокоил его Саид и стал подниматься по ступенькам дома.

Как содержатель частного клуба Рашид был безукоризнен: не допускал случайных гостей, всегда тщательно подбирал персонал и следил за тем, чтобы девушки не болтали. В этом смысле Саид вполне доверял ему.

У порога морской спальни Рашид оставил его и исчез, еще раз поклонившись. Так что дверь спальни Саид открыл сам.

Саид не мог объяснить, почему он так любил море, хотя детство и всю юность жил далеко от побережья и даже не умел плавать. Но море было его страстью, и эта спальня напоминала ему о нем. Свежие пальмовые листья устилали пол, ржавый якорь в углу, рыболовная сеть, образующая над кроватью своеобразный балдахин. У окна стоял столик с морскими блюдами, к которым он также питал слабость: рыба, лангусты, икра. Пожалуй, огромная кровать была единственным нарушением морского стиля: рыбаки чаще спят в гамаках.

На краю кровати неподвижно сидела девушка. Лица ее Саид не видел: оно было под тонким покрывалом. Плечи у девушки вздрагивали.

Саид улыбнулся.

— Не бойся, малышка. Я сумею быть щедрым и позабочусь о тебе, ты не пожалеешь, что я был твоим первым мужчиной.

Девушка всхлипнула, но другого Саид и не ожидал: девственницы всегда себя так ведут, им самим Аллахом положено быть робкими. Он не любил разнузданных и откровенных девиц, и Рашид это помнил.

— Я буду ласков с тобой, красавица. Подними покрывало, дай мне посмотреть на твое лицо… Я уверен, оно прекрасно, — нежно проворковал Саид.

Он подошел к кровати, присел рядом с девушкой и, продолжая ласково бормотать, приподнял край легкого покрывала. Их взгляды встретились. У красавицы был только один глаз. Желтый и огромный, как фонарь, он располагался прямо посередине лба.

— Я буду любить тебя, мой шарик! — сказала девушка ледяным тоном и положила холодные твердые руки ему на шею.

Саид Али Ахмед закричал. Но его крика никто уже не услышал: он утонул в чудовищном взрыве, уничтожившем второй этаж клуба Рашида. Ржавый якорь, лежавший в углу, отбросило от дома почти на пятьдесят метров.

Как причудливы повороты судьбы! Саид Али Ахмед со всеми своими амбициями и надеждами, гордостью, любовью к женщинам и политическим весом, сам того не подозревая, был всего лишь усовершенствованной ловушкой на майстрюка, а весь его организм: сердце, печень, легкие и желудок — биологической бомбой огромной разрушительной силы, ожидавшей своего часа. И этот час пробил.

В многоэтажке на Таганской в просторной квартире с голубыми обоями, за крепкой железной дверью жил известный ученый Семен Маркович Дубровин.

Семен Маркович любил ездить за границу, но ведь просто так туда не пускали, и он составил цикл лекций, объединенных общей темой «Славянская культура», и успешно читал их в зарубежных университетах. Правда, в последние годы, когда всюду запестрели пухлые американские физиономии и привились простенькие американские ценности, интерес к славянской культуре резко упал. За границу Семена Марковича стали приглашать значительно реже, да и то за его счет. К тому же, что не менее печально, специалистов по славянской культуре развелось огромное количество, и они успевали перехватывать большинство приглашений до Дубровина.

Семен Маркович загрустил и пару лет пребывал в депрессии, но как-то в начале зимы, еще до Нового года, когда он гулял в парке с кокером Рюриком, его осенило. Хотя и много специалистов по исторической славистике, специалистов по современной России и по русской деревне кот наплакал, и если бы он составил свежий курс лекций, то вновь бы влился в бурную научную жизнь с симпозиумами и поездками.