Белка, голос! - Хидэо Фурукава

В этот момент появились они.

Псы.

Появились псы, и всё было закончено за десять с небольшим минут. Это не входило в планы Председателя. Сначала Председатель услышал крики троих человек. Затем ещё семерых. Первые несколько минут было непонятно, что происходит. А псы не лаяли. Пятьдесят псов появились в одно мгновение, но ни один из них не лаял. Они были вооружены молчанием.

А затем они напали на людей. Без лая они сбивали их на лету. Они выстроились в команды. Два пса атаковали одного якудза, хватая за горло (у большинства жертв пальто были распахнуты на груди), выбивая из рук автоматы и пистолеты. Грузовик, охраняемый четырьмя миномётами, был атакован группой из шестерых прекрасно обученных псов. Они захватили его в одно мгновение. Он был защищён с четырёх сторон, но псы напали на скорости больше 65 километров в час, не оставив людям ни малейшего шанса. Два миномёта выстрелили, не прицеливаясь, одна мина упала на землю, другая попала в наблюдательную вышку и частично разрушила её. Верхушка вышки с треском отвалилась. Земля гудела. Это стало сигналом. Стрельба началась на разных участках «города, которого нет на карте». Кто-то из якудза стрелял наобум со страха, кто-то кричал: «Мы убьём вас! Всех убьём!» Был ли смысл угрожать псам на японском языке? Они не могли оценить этого. К тому же псы были приучены к грохоту выстрелов и даже не дрогнули. И всё же шквальным огнём убило одного пса. Затем ещё троих. Перед смертью псы лаяли. Лай вместо предсмертных слов. Оставшиеся в живых сорок шесть псов сообщили друг другу о смерти товарищей лаем, поняв, что пора переходить к следующему этапу. В этот момент Председатель впервые подумал: «Собаки?!!»

«Этот „город, которого нет на карте“, не безлюден, если здесь есть собаки», — впервые понял он. Постепенно он начал понимать происходящее. «Собаки нападают на моих ребят? На ребят моей группировки? Почему, почему, почему псы? Я ведь ищу „клиента“». К этому моменту псы приступили к зачистке. С самого начала они осознавали, что ЭТО НЕ ТРЕНИРОВКА, а когда погибли их товарищи, псов охватила ярость. Они пустились в погоню. Они догоняли одного, другого якудза в четырёхэтажном здании и убивали их на лестничных площадках. Сбрасывали их с крыши зданий. «ВЫ НИКУДА НЕ УБЕЖИТЕ! ЭТО НАШ ГОРОД! НАША ТЕРРИТОРИЯ! ЭТО „ГОРОД СМЕРТИ“!» Первый реальный бой не обошёлся без потерь. Пусть псы и были специально подготовлены для военных операций, но погибли ещё двое. А потом ещё один. И всё же якудза несли потери гораздо быстрее. Погиб двадцать второй, двадцать третий. Председатель чувствовал, что происходит. Ощущал беду глазами, ушами, спинным мозгом. Шестым чувством, от которого что-то трепетало в позвоночнике. «Чёртовы твари! Вы убиваете моих, моих, моих ребят!» Увидев приближающихся псов, он убивал их. С яростной жаждой к убийству он осмотрелся вокруг. «Идиоты!» — рявкнул он, стреляя в псов.

Два молодца, прикрывавшие Председателя с обеих сторон, были пока живы.

Их спасало предчувствие, трепетавшее в позвоночнике Председателя.

Но сейчас и они должны будут умереть.

Крупный пёс, выскочивший из слепой зоны, сначала вцепился в горло парня по правую руку Председателя и под прикрытием фонтана крови, катаясь по земле, нацелился на ноги парня слева. Он напал на него. Завалил. Катаясь, схватил за горло. Этот пёс не был кадровым военным. Он не был боевиком, просто здоровым стареющим псом. И сейчас от него исходила спокойная сила, с которой нельзя было не считаться. Пугающее спокойствие. Когда он появился перед Председателем, всё стало ясно. Он стоял прямо перед Председателем.

Он не прятался в мёртвой зоне.

Он лаял, раскрыв окровавленную пасть.

Гав! Гав!

В него выстрелили.

Председатель смотрел, как пёс падает на землю. Он опустил автомат Калашникова нового образца и не двигался с места. Он не сделал ни шага с места. И взгляда почти не отводил. Председатель впервые увидел жителя этого «города, которого нет на карте». Человека. На место смертельной битвы пришла девочка.

— Ты убил Белку, — сказала она.

По-японски.

— Привет, — сказал Председатель. — Ты не похудела даже после того, как стала заложницей.

— Ты убил Белку, — повторила его дочь.

Председатель назвал её по имени. Позвал её японским именем. Тем именем, которое он дал своей дочери. Тем, которым назвал её как отец. Ответа не последовало. Она с ненавистью ответила ему лишь взглядом. Председатель подумал, что такой же взгляд у неё был на видео.

— И что теперь? — спросил он. — Ты хочешь бежать? Но я тебе не позволю, — сказал он, не дожидаясь ответа. — Я хочу положить конец. — Председатель продолжил: — Покончить с тобой. Ты меня уже достала. Чёртова соплюха.

Он поднял ствол Калашникова.

Девочка, не отрывая от него взгляда ни на миг, что-то сказала в этот момент. Произнесла какую-то команду. Это была команда на русском языке. В то же мгновение выскочили тени. Из-за деревьев, стоявших на обочине дороги, с другой стороны здания, из окна на втором этаже появились псы. Семь псов. Пока ещё совсем молодые.

— Убейте, — сказала она по-русски. — А затем прикончите его.

Шестеро повисли на цели. Сначала отлетел автомат Калашникова. С глухим стуком ударился о землю. Будто распятая на кресте, цель раскинула руки и ноги в разные стороны (они вцепились в валенки, в голые руки, в воротник пальто). При этом он продолжал стоять. И тут один пёс — номер сорок седьмой — стремительно ринулся вперёд. На скорости шестьдесят два километра. Он прыгнул. Обнажил клыки и впился в мягкое горло. Подбил противника. Убил. Прикончил.

Конец.

Председатель упал в фонтане крови. Мужчина, председатель, отец.

Его дочь стояла рядом.

Там стояла девочка, а возле её ног собралось семеро псов, которые уже отцепились от цели.

Несколько минут она не шевелилась.

Ни псы, ни девочка даже не шелохнулись.

А затем она обернулась.

Она почувствовала, что кто-то стоит у неё за спиной.

Там стоял старик.

Она сказала ему лишь одну фразу. По-японски:

— Дед, я сейчас отвоевала себе имя Стрелка.

Её голос дрожал. А глаза были наполнены слезами.

Псы, псы, где же вы теперь?

Повсюду. Вас разбросала судьба. Вы бесконечно плодитесь. Кто-то из вас производит потомство, кто-то нет. Род продолжается, прерывается, сложно переплетается. Вы рождаетесь… один за другим и умираете один за другим.

Вы не живёте вечно. Однако ваша ветвь жива.

Ветвь, берущая начало в западной части Алеутских островов, до сих пор продолжается.

Повсюду на этой земле.

Вы не вымираете.

Однако судьба играет вами. Потому что это двадцатый век. Потому что это век войн. Потому что это век боевых псов.