Клановое проклятие - Игорь Ковальчук

Когда Оттона вызвали на допрос, он совершенно спокойно сообщил, что действительно убил представителя клана Блюстителей Закона, но категорически отрицал, что убитый находился при исполнении своих служебных обязанностей.

– Полагаю, изнасилование нельзя считать служебной обязанностью, – добавил он.

– Никакого изнасилования не было, – возмутился следователь. – Вы пытаетесь ввести меня в заблуждение.

– Изнасилования не было, потому что я не позволил ему свершиться. Была попытка.

– И попытки изнасилования тоже не было. Тому нет никаких доказательств – следовательно, нет и самого факта.

Но смутить патриарха Всевластных было не так просто. Он смерил следователя холодным взглядом, от которого тот сжался, будто под ледяным душем, и произнес:

– Вы можете обманывать подобными сентенциями кого угодно, только не меня. Я прекрасно знаю закон и знаю свои права. Учтите и передайте тем, кто направляет вас – я не беззащитный горожанин, в интересах законников провести расследование по всем правилам и не доводить дело до суда. Иначе Блюстителей Закона ждет грандиозный скандал. И я уж позабочусь, чтобы он похоронил ваших хозяев под своей тяжестью.

– Вы смеете угрожать?! – взбеленился следователь, бросая ручку. Но одного взгляда патриарха хватило на то, чтобы ему снова стало не по себе. Оттон был прирожденным повелителем, и его взгляду невозможно было противиться. Этим взглядом он смирял самых разных людей, и мало кто мог хотя бы просто выдержать невыносимую тяжесть его воли. Впрочем, Оттону покорялись не только люди. Взглядом он смирял животных, от псов до барсов и львов, которых ему привозили с юга – патриарх любил охотиться.

– Вы должны хоть как-то соображать и понимать, что об угрозах нет и речи. Я никогда не угрожаю. Я ставлю вас в известность.

– По закону убийство представителя клана Блюстителей при исполнении служебных полномочий – тягчайшее преступление.

– Молодой человек, я знаю законы намного лучше, чем вы. Они писались при мне и при моем участии, заметьте, когда вас, молодой человек, не существовало даже в проекте. Я очень хорошо знаю, что человек на любой стадии вырождения не может исполнять никаких служебных полномочий.

– Ерунда. Убитый не был вырожденцем. И вы не можете утверждать это, коль скоро вы не специалист.

– Потому советую вам передать вашим хозяевам, чтоб они привлекли к делу специалистов, если не хотят публичного позора. Вы вполне можете не знать, – глаза Оттона презрительно сощурились, и в них появилось высокомерное «куда уж тебе, мальчишка, знать такое», – но я-то отлично знаю, кем был Эденнон Байлар, второй сын Оры Тиссаи. И если дело не будет быстренько свернуто, весь Асгердан узнает, что признаки вырождения в нем появились уже больше пятидесяти лет назад.

Следователь смотрел на собеседника с открытым ртом.

Но Боргиану суть разговора донес. Он и сам не знал, услышал ли от Оттона Всевластного правду или же искусно сплетенную ложь, но реакция старшего сына патриарха законников его поразила. Боргиан стиснул зубы и вдруг заорал:

– Как, черт побери, можно свернуть это дело? Журналюги тотчас обо всем пронюхают и такого наплетут, что ого-го! Продолжать, все равно продолжать. Я побеседую с этим Оттоном.

Следователь не был дураком, он очень быстро соображал. Делая вид, что подробности, не относящиеся к делу, его не интересуют, он старался пропускать их мимо ушей, а если и слушать, то хоронить в таких глубинах своего сознания, куда никто не мог бы заглянуть. Работник системы юстиции понимал, что слишком много информации порой порождает большие проблемы, но противиться природному человеческому любопытству мог с трудом.

Он, конечно, обратил внимание на то, что допрошенная Реневера, хоть и проходила по делу в качестве второй обвиняемой, отношения к убийству не имела. Следователь был озадачен – назвать эту девушку свидетельницей – еще куда ни шло. Но соучастницей? Какие основания? То же самое наверняка относилось и к третьей обвиняемой, хотя допросить ее следователю удалось не скоро – пожив в гостях у Оттона Всевластного, она потом месяц лежала в больнице, потом родила, и еще очень долго врачи не выпускали ее из поля зрения, категорически отказываясь допускать к ней кого бы то ни было из посторонних.

Рассказ Морганы, очень бледной и испуганной обвинением (рядом с нею неотлучно находились сразу два адвоката, строго следившие за каждым словом следователя, но все здесь было законно, и возразить он не мог), окончательно прояснил картину произошедшего. Слова всех троих нисколько не противоречили друг другу, и вроде все было понятно. Но Боргиана эта картина совершенно не устраивала. Его требования заставили следователя ощутить себя зернышком между двумя жерновами.

Катрина тоже заволновалась. Она отложила на время свои беды и стала ездить к сестре своего покойного супруга. Люди клана Всевластных без споров допускали Айнар к ней, продолжающей жить в гостях у Оттона. Моргана старалась держаться, но в ее глазах поселилась тоска. Впрочем, вряд ли она так уж боялась за себя. Ее настроение стало очевидно для невестки, когда Моргана, показав ей дочь, тихо попросила: «Ты ведь позаботишься о моей дочке, если меня осудят?»

– Да за что тебя могут осудить?! – воскликнула Катрина.

Сестра Руина посмотрела грустно.

– Если законники хотят кого-то погубить, они этого добьются.

– Но зачем им это может быть нужно?

– Наверное, они хотят сделать больно Мэлокайну, – Моргана пожала плечами.

Но Оттон был категоричен – никто, кроме него, не поднимал руку на законника, и если кто должен отвечать, то только он сам. Но и отвечать он будет не один. Патриарх обещал, что Блюстителям Закона придется объяснить и свое поведение тоже.

Когда стало ясно, что Руина больше нет, горе Дэйна трудно было описать словами. Еще никогда в жизни он не испытывал отчаяния, даже в минуты самых неприятных неудач, но теперь – дело другое. Юный Арман (несмотря на то что ему уже было далеко за сорок, он оставался юношей: и мыслями, и поведением) не представлял себе жизни без брата. Прежде старший брат всегда был рядом. Даже тогда, когда он учился в Магических Академиях Провала, Дэйн ощущал его присутствие, его помощь. Пожалуй, не знавший отцовской заботы младший сын Деборы Диланэй привык относитсяь к Руину как к отцу, а не как к брату.

Больше всего Дэйна сжигала жажда мести. Но где искать убийцу, если даже Мэлокайн, опытный следопыт, не решался пуститься в погоню, пока не появятся какие-нибудь новые указания. Маги обследовали дом убитого и окрестности, но выяснить, откуда был поставлен портал, не удалось даже специалистам. «На что же мы можем рассчитывать, а»? – объяснил младшему брату ликвидатор.

– Ну и что теперь, простить убийство одного из нас?

– Ни в коем случае.

– Чего ты можешь ждать? Что прилетит птичка и нашепчет тебе имена убийц? А лучше и их домашний адрес, верно? – голос Дэйна был полон сарказма.