Источник счастья - Полина Дашкова

— Папа, ты врёшь, мне, себе, Осе! Папочка, миленький, умоляютебя, ради Бога, спаси его! — Таня больше не могла сдерживать слезы, плечи еётряслись, она плакала тихо и безутешно.

Михаил Владимирович достал флакон с валерьянкой, накапал врюмку, поднёс к Таниным губам. Она покорно выпила, не поморщившись. Он вытер ейслезы. Она как будто немного успокоилась.

— Хорошо, папа. Давай поступим иначе. Ты объяснишь мне, чтонужно делать, и я всё сделаю сама. Ты можешь даже не присутствовать. Ты жесказал, не надо никакой трепанации, никаких сложных операций. Это просто внутривенноевливание, да?

— Вливание. Но, с точки зрения медицины, недопустимое,смертельное.

— Как же смертельное, если животные живы и отлично себячувствуют?

— Не перебивай меня, пожалуйста. Ты умоляешь, чтобы я спасОсю, изволь сначала выслушать, что это за спасение. Это мозговой паразит.

— Ты хочешь сказать, обыкновенный глист?

— Я показывал его пяти лучшим специалистам-паразитологам вМоскве. Никто не знает, к какому виду отнести эту тварь. Какой-то очень древнийчервь. В эпифизе крысы-донора оказались цисты, яйца паразита. Я обнаружил ихпотом, уже после операции, когда провёл гистологическое исследование. Вмозговых оболочках, в крови крысы-донора ни цист, ни паразитов не было. Тольков ткани шишковидной железы. Известно, что цисты многих паразитов могутсуществовать в анабиозе бесконечно долго. Для дезинфекции операционных ран яиспользовал бензин, как обычно. Цисты раскрываются от прямого контакта сразными химическими веществами, в том числе с бензином.

— Ты вскрыл Григория Третьего? — спросила Таня.

— Нет. Я оставил его, чтобы наблюдать. Он первый удачныйэкземпляр. Но я вскрыл других, которым проделал ту же операцию. Я вводил им ужене ткани железы крысы-донора, а паразита в обычном физиологическом растворе сглюкозой. Сначала непосредственно в эпифиз, потом просто в вену. Паразит оченьбыстро по кровотоку находит путь именно к эпифизу, откладывает там яйца ипогибает. Цикл жизни у него около семи суток. Вероятно, он выделяет какое-товещество, которое меняет весь организм на гормональном и клеточном уровне. Увсех подопытных животных семь суток держалась высокая температура, а потом —этот странный эффект омоложения.

— Что происходит с цистами дальше? Когда выводитсяпотомство? — хрипло спросила Таня.

— Пока никакого потомства я не видел. Они образуют вокругсебя кальциевые капсулы и внутри них впадают в анабиоз. Но в любой момент онимогут проснуться. — Профессор замолчал и посмотрел на Таню.

Она сидела все так же, возле Оси, держала его за руку.Михаилу Владимировичу показалось, что за эту ночь она стала старше лет надесять. Лицо осунулось, нос заострился, взгляд сделался жёстче, губы суше.

— Паразиты не убивают хозяина. Зачем им разрушатьсобственный дом? Ты сам рассказывал мне о симбиозе, — произнесла она тусклым,чужим голосом.

— Да, иногда организм хозяина может регулировать размножениепаразита. Но только сильный, здоровый организм. Симбиоз — слишком хрупкое иненадёжное равновесие. Что, если паразит размножится в чудовищном количестве иубьёт?

— Но этот живёт только в эпифизе. Его нет ни в крови, ни вмозговых оболочках. Твои слова?

— Да. Но я не уверен.

Минуту молчали, не глядя друга на друга. Михаил Владимировичмял папиросу. Таня встала, обняла его сзади за плечи, поцеловала в висок.

— Я тебя понимаю, папочка. Я могла бы сказать: давайподождём месяц, полгода, год. Ты проведёшь ещё множество опытов, будешьнаблюдать, изучать. Но ты же знаешь, счёт идёт даже не на дни. На часы. Гдетвой препарат? Дома, в лаборатории? Я привезу его и все сделаю сама.

— Сама ты не найдёшь. — Михаил Владимирович тяжело поднялсясо стула. — Сиди здесь. Жди. Я скоро. Следи за пульсом.

***

До развалин отправились не в кабриолете, а в закрытомнебольшом джипе. Тамерланов сменил белый костюм на джинсы и гавайскую рубашку.Кольт тоже переоделся и почувствовал себя совсем свободно.

Дорога оказалась значительно хуже, чем трасса от аэропорта.Несколько раз джип подпрыгивал на ухабах так сильно, что Кольт едва не откусилсебе кончик языка. Никаких мотоциклистов на этот раз с ними не было. Губернаторспокойно разъезжал один по своим владениям.

Позади осталась столица, унылый пыльный город, застроенныйсерыми коробками, украшенный бюстами, скульптурами и гигантскими портретамигубернатора.

Со всех сторон лежала бескрайняя равнина, и не на чём былоостановить взгляд. Мелькали цветные пятна ранних степных цветов, да иногдавдали с грозным гулом проносились табуны лошадей. Ни одна машина не проехаланавстречу.

На горизонте что-то забелело, как будто высыпали горстьколотого сахара.

— Вон они, развалины, — сказал губернатор.

Когда подъехали ближе, Кольт увидел три брезентовые палатки,небольшой генератор, грузовик с баком воды. Среди груды белых камней копошилисьлюди. Джип остановился. Из палатки вышла высокая худая женщина лет сорока, вшироких светлых штанах, закатанных до колен, в мужской рубашке. Тёмные, спроседью волосы были гладко зачёсаны назад и собраны в хвост на затылке. Онаулыбнулась губернатору, он пожал ей руку, представил Кольта.

Женщину звали Елена Алексеевна Орлик.

— Доктор наук, — шёпотом сообщил о ней губернатор, — лучшийв России специалист по всяким древним культам.

У неё зазвонил телефон. Она извинилась и стала быстроговорить с кем-то по-французски. Кольт заметил, что у неё аппарат спутниковойсвязи, и пожалел, что взял с собой обычный мобильник. Сети здесь не было.

— Ну что вы тут нарыли, научные люди? — спросил Тамерланов,когда она закончила. — Расскажите, покажите, проведите экскурсию.

— Насчёт экскурсии — не знаю. Не советую. Лезть надо глубоковниз, самое интересное там. Но опасно, лесенки верёвочные, ненадёжные, каменьможет сорваться, упасть на голову. К тому же зрелище не из приятных. Тамзахоронения. Черепа, кости, много опарышей.

— Что такое опарыши?

— Могильные черви. Они совершенно безобидные, но огромные иочень противные. Тут, знаете, самое любопытное, что нет мужских останков.Только женские и детские, хотя мужчины здесь, безусловно, жили, те самые жрецыСонорха, которые вас, Герман Ефремович, так интересуют. Непонятно только, кудаони делись. Здесь была высокоразвитая инфраструктура. Артезианские скважины,водопровод, канализация.