Правда и вымысел о Второй мировой войне - Георгий Николаевич Реутов

Значительная часть буржуазных историков, стараясь скрыть цели, преследовавшиеся английским империализмом, вслед за официальными кругами заявляет, что Великобритания вступила в войну исключительно «из-за принципа», ради торжества справедливости, в защиту Польши. «Мы вступили в войну ради христианских идеалов, противостоящих варварской доктрине, чтобы утвердить добрую волю и доверие в международных отношениях», — писал в 1940 году Н. Гендерсон. «Война началась потому, — отмечал Н. Энджелл, — что мы обещали защищать Польшу и собирались выполнить это обещание». Официальную точку зрения на возникновение войны и вступление в нее Англии излагает в «Большой стратегии» Дж. Батлер [49]. Однако весь последующий ход событий, и прежде всего полная бездеятельность Англии и Франции в сентябре 1939 года, бросивших Польшу на произвол судьбы, опровергает эти мнения.

Странную версию о причинах возникновения войны выдвинул А. Тейлор, заявив, что в 1939 году Гитлер «не предусматривал мировой войны и, вероятно, не хотел войны вообще». «Война 1939 года не являлась преднамеренной, была ошибкой, результатом грубых дипломатических просчетов с обеих сторон» [50],- заключает он. Такой взгляд маститого историка весьма напоминает идеалистическую «теорию случайностей». Кроме того, вне зависимости от желания автора, это ведет к оправданию Гитлера. Ведь в августе 1939 года гитлеровская верхушка рассчитывала, и не без оснований, что ни Англия, ни Франция на войну из-за Польши не пойдут. В свою очередь, Лондон и Париж предпринимали меры по организации «нового Мюнхена». Однако из этого не следует, что война возникла в результате дипломатических просчетов, а не как следствие всей агрессивной политики германского фашизма. И не случайно книга Тейлора, его «теория ошибок» были подвергнуты серьезной критике.

Некоторые буржуазные историки и публицисты довольно близко подходят к определению причин войны. «Я считаю, что главная причина войны заключается в сталкивающихся стремлениях к власти, включая власть денег, между агрессорами и оборонцами… («оборонцы» — руководители Англии и Франции. — Г. Р.)», — отмечал в 1941 году Дж. Кэтлин. Тогда же Г. Батлер подчеркивал, что одной из главных причин войны было «катастрофическое падение» производства в результате мирового экономического кризиса, потрясшего основы капитализма, а Дж. Армстронг называл провал Лиги наций, возлагая ответственность на англо-французскую политику «умиротворения». Н. Энджелл справедливо говорит, что Великобритания вступила в войну не потому, что она была атакована, не потому, что Германия поступила с ней несправедливо, а потому, что «захват других стран угрожал английской безопасности». Почти единственной причиной объявления Англией войны Германии, подчеркивал Геторн-Харди, было стремление сохранить свое влияние в Европе и мире. «Этот мотив, — заключал он, — до сих пор является наиболее существенным элементом английской внешней политики» [51].

Но лишь немногие авторы, да и то, как правило, косвенно, признают, что в подготовке войны определенную роль сыграла близорукая, антинациональная политика, проводившаяся Лондоном и Парижем. «Прямая линия событий, ведущих к возникновению войны в 1939 году, связана с германской аннексией Австрии в марте и Судетской области Чехословакии в октябре 1938 года», — отмечал У. Медликот. Ликвидация независимости Чехословакии в марте 1939 года «со многих точек зрения была началом второй мировой войны, которая формально началась германским вторжением в Польшу 1 сентября» [52],- писал А. Тойнби, хотя он и не соглашался, что «умиротворение» способствовало развязыванию войны.

Но что лежало в основе этой политики? Почему Запад, несмотря на нараставшую угрозу войны, не отказался от нее? Еще в 1940 году реакционный английский историк Г. Фишер заметил, что в основе политики, открывшей путь войне, лежал страх западных держав перед неизбежным торжеством социализма и коммунизма. «В страхе перед коммунизмом новые демократии (т. е. Англия и Франция. — Г. Р.) дали место новым формам тирании, и стремление к миру как в Азии, так и в Европе было заменено интенсивными приготовлениями ко всеобщей войне». И Фишер горько сетовал на то, что «мюнхенцы» не смогли довести свое дело до конца. Ведь Гитлер, восклицает он, «был готов оставить западную границу нетронутой и прийти к соглашению с западными демократиями, если бы он получил свободу рук на Востоке» [53]. Да, все усилия реакционных кругов Англии и Франции предоставить Гитлеру «свободу рук на Востоке» окончились провалом: вторая мировая война началась не с нападения Германии на Советский Союз, а с конфликта между нею, Польшей, Англией и Францией.

Однако ни один буржуазный автор не в состоянии понять всю совокупность экономических и политических факторов, обусловивших возникновение войны. Препятствиями на пути к этому являются прежде всего классовая ограниченность мировоззрения и мышления, коренные методологические пороки при анализе исторических процессов.

Изучая проблему происхождения второй мировой войны, некоторые английские историки, публицисты и политические деятели ставят интересный и далеко не простой вопрос: можно ли было предотвратить войну, а если можно, то как? Пытаясь дать ответ, одни из них заявляют, что если и можно было остановить трагический ход событий, то лишь на ранней стадии развития фашистской агрессии, в 1935–1936 годах. «Решительные действия против Италии в декабре, — писал, например. Ч. Моват, — а против Германии в марте 1936 года могли бы предотвратить войну» [54]. Другие, настроенные более оптимистично, считают, что и в последующие годы не все еще было упущено, что и в 1938–1939 годах существовала возможность создать «фронт мира» с участием СССР, который стал бы непреодолимой преградой на пути фашистской агрессии.

Среди сторонников этой точки зрения — люди весьма различные по своим политическим взглядам и социальному положению. Здесь и У. Черчилль, который неоднократно подчеркивал, что мировой конфликт можно было предотвратить и даже «легко», и прогрессивные публицисты Н. Энджелл, В. Голланц, К. Зиллиакус. «Фронт мира» можно создать… Если это будет сделано, если участники фашистской агрессин убедятся, что их действия ведут к созданию прочной стены из Англии, Франции, России, Бельгии, Голландии, скандинавских государств, с Америкой как возможным союзником, тогда войны не будет», — заявлял в начале 1938 года Н. Энджелл. Если необходимые меры будут предприняты, «война почти определенно будет предотвращена» или, по крайней мере, «мы победим в ней. Но время для проведения этих мероприятий крайне коротко», — писал сразу же после 15 марта 1939 г. В. Голланц. «Эта война, — отмечал в 1945 году К. Зиллиакус, — не однажды могла быть предотвращена честной и смелой английской внешней политикой…». Но у Англии не было такой политики, ее правители боялись союза с социалистическим государством. Отмечая это обстоятельство, В. Голланц в июле 1941 года с горечью писал: «Если бы советские предложения (летом 1939 г. — Г. Р.) были приняты, то, весьма вероятно, войны не было бы. Ясно, что Гитлер старался избежать войны