Правда и вымысел о Второй мировой войне - Георгий Николаевич Реутов

в официозной работе «Канун войны, 1939 год», издателем и одним из авторов которой был А. Тойнби. Не утруждая себя доказательствами, он повторяет тезис о «радикальном изменении» политики СССР с мая 1939 года и длительной подготовке советско-германского пакта. А. Тойнби, как и С. Хор, намекает на «реальные выгоды», которые Советское государство якобы рассчитывало получить от сближения с Германией. Однако все попытки автора хоть как-то подкрепить это голословное утверждение терпят крах. Даже призвав на помощь фальсификаторский сборник «Нацистско-советские отношения, 1939–1941 гг.», он смог выдвинуть лишь один «аргумент»: установление летом 1939 года экономических и торговых контактов между СССР и Германией.

В книге говорится и об англо-германских секретных переговорах, происходивших в июне-июле 1939 года в Лондоне. Авторы ссылаются как на английские, так и на немецкие документы. Однако вопрос излагается таким образом, что у читателя может возникнуть впечатление, будто ничего необычного в переговорах не было, что это были безобидные поиски «решения важнейших проблем мирными средствами»: поиски, которые никому не угрожали. Для этого материал подается изолированно, вне какой-либо связи с другими событиями. Авторы не только не задаются вопросом, как закулисные встречи в Лондоне влияли на переговоры с СССР, но даже не вспоминают о последних [31].

Что это, как не фальсификация, фальсификация замаскированная, но все же фальсификация самой сути англо-германских переговоров? Несомненно, что на книгу А. Тойнби, как и на работы других авторов, написанные в 50-х годах, оказала влияние атмосфера «холодной войны», антисоветской истерии.

И все же, несмотря на дезинформацию и клевету, реалистическая, объективная оценка событий, предшествовавших войне, в частности причин срыва тройственных переговоров, пробивает себе дорогу в английской историографии.

В конце 1939 года против попыток искажения англо-франко-советских переговоров выступил прогрессивный лейбористский деятель Д. Притт. В брошюре-памфлете «Свет из Москвы» он подверг критике три довода английской реакции: что Советский Союз в период переговоров вел «двойную игру», что заключением пакта с Германией «предал демократию», что разрушил наметившийся «фронт мира». Хотя Притт не знал деталей, он совершенно справедливо подчеркивал, что не СССР, а Англия в течение долгого времени вела переговоры с Германией. Именно она, в союзе с Францией, направляла Гитлера «против Советского Союза, чтобы спасти себя от его агрессии на Западе» [32].

Мотивы действий чемберленовцев вскрывали и другие. «Равным образом ясно, — писал осенью 1939 года в предисловии к книге супругов Коатс «Международные отношения и СССР» лейбористский лидер А. Гринвуд, — что оба правительства (английское и французское. — Г. Р.) умышленно повернулись спиной к России в тщетной надежде на прочную дружбу с Германией и Италией. Эта политика так называемого умиротворения и идея «пакта четырех» между Англией, Францией, Германией и Италией, который на деле мог превратиться в антикоминтерновский или скорее антисоветский союз, теперь потерпела крах» [33].

В середине 40-х годов ряд авторов пришел к выводу, что причины срыва переговоров с СССР следует искать в поведении правящих кругов Англии. Так, Р. Рейнер справедливо подчеркивал, что, несмотря на изменение обстановки в марте 1939 года, «одним из ее самых важных факторов… было явное нежелание английского правительства пойти на какое-либо дружественное соглашение с большевиками». Об ответственности Н. Чемберлена и Э. Галифакса за антисоветские действия писал К. Инграм. «Их рассудок был настолько наполнен предубеждениями и подозрительностью в отношении Советского Союза, что они отказывались признать, насколько опасной оказалась бы обстановка, если бы Россия не стала союзной страной» [34],- подчеркивал он.

В последующие годы голос тех, кто трезво, без предвзятости подходил к рассмотрению международных событий, предшествовавших войне, зазвучал еще громче. Против попыток исказить суть советско-германского пакта и возложить на Советское правительство ответственность за срыв переговоров в Москве выступил Л. Нэмир. Советский Союз, подчеркивал он, даже после подписания пакта с Германией заявил, что ничто не препятствует его присоединению к «любой миролюбивой комбинации держав» [35].

Особый интерес представляют свидетельства У. Черчилля и Г. Макмиллана, хорошо знакомых с настроениями, господствовавшими летом 1939 года в руководящих кругах консервативной партии. «Если бы, например, Чемберлен, получив русские предложения, ответил: «Согласен, объединимся все трое и свернем Гитлеру шею», или что-то в этом роде, — отмечает Черчилль в первом томе «Второй мировой войны», — то… история могла пойти в другом направлении». Пакт 23 августа 1939 г. он не без оснований считает «вершиной провала английской и французской внешней политики и дипломатии». Военно-политический союз Запада с участием СССР мог коренным образом изменить обстановку в Европе и обуздать фашистских агрессоров, подтверждает Г. Макмиллан [36].

В 60-х годах некоторые авторы приступили к пересмотру официозной трактовки англо-германских секретных переговоров. Так, М. Гилберт и Р. Готт на основе английских и немецких документов показали, что во время бесед в июне — июле 1939 года в Лондоне и Берлине (Г. Вильсон — Вольтат, Н. Гендерсон — Вейцзекер) разрабатывалась основа нового сговора с Гитлером, а Я. Колвин обратил внимание на то, что в первые дни августа «человек Чемберлена» Г. Вильсон совместно с немецким послом в Лондоне Дирксеном закончил разработку далеко идущего проекта англо-германского соглашения. 9 августа гитлеровский посол мог телеграфировать в Берлин: «Вильсон заверил меня, что заключение англо-германского союза, сделав английскую политику гарантий недействительной… позволит Англии освободиться от ее трудностей в отношении Польши» [37].

Хотя Гилберт и Готт, а также Колвин весьма осторожны в выводах, документальный материал, приводимый ими, свидетельствует, что летом 1939 года Чемберлен активно готовил новый Мюнхен — сделку с Гитлером за счет Польши, которая вполне могла стать отправным моментом в организации единого антисоветского фронта.

Из дневника Э. Галифакса, использованного его биографом лордом Биркенхэдом, стали известны дальнейшие строго секретные действия Лондона. В середине августа 1939 года, когда переговоры в Москве были прерваны, английское правительство пригласило Г. Геринга прибыть в Лондон для важных переговоров. Э. Галифакс сделал по этому поводу следующую запись: «Ведутся необходимые приготовления для прибытия Геринга в среду 23-го. Идея заключается в том, что он должен приземлиться на каком-нибудь уединенном аэродроме, посажен в автомобиль и привезен прямо в казначейство. Оттуда постоянные владельцы будут удалены, а телефоны отключены. Это было бы драматической прелюдией к изложению планов, подтверждения которых мы ожидаем из Берлина». 21 августа из Берлина передали, что Геринг готов прибыть в Лондон, если он будет уверен, что встретится с Чемберленом, а 24-го, что Гитлер не считает этот визит необходимым [38].

Когда стало совершенно ясно, что Англия и Франция не идут на заключение действенного соглашения против фашистских агрессоров и склоняются к сговору с Гитлером, Советское правительство, учитывая нависшую военную угрозу, было вынуждено принять настойчивые предложения Берлина и 23 августа