Выше звезд и другие истории - Урсула К. Ле Гуин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эр перренне, – механически повторил Орр, силясь понять, что имеет в виду инопланетянин.
– При желании. Слово – серебро, молчание – золото. Личность – вселенная. Пожалуйста, простите вмешательство, пересечение в тумане.
Инопланетянин будто бы поклонился (хоть у него не было ни шеи, ни талии) и пошел дальше, возвышаясь зеленой громадой над серолицей толпой. Орр застыл, уставившись ему вслед, пока Хейбер не окликнул:
– Джордж!
– Что? – Он тупо оглядел комнату, стол, окно.
– Вы чего натворили?
– Ничего, – ответил Орр.
Он сидел все на той же кушетке с электродами в волосах. Хейбер успел нажать кнопку «Выкл.» и теперь стоял перед кушеткой, переводя взгляд с Орра на экран энцефалографа. Затем открыл его и достал бумажную энцефалограмму, записанную перьями.
– Решил было, что на экране померещилось, – сказал Хейбер и странновато хохотнул совсем не своим обычным раскатистым смехом. – Любопытные вещи происходят у вас в коре мозга. А ведь я «Усилитель» к коре даже не подключал, только слегка начал стимулировать мост, ничего особенного… А это что такое… Господи, да тут сто пятьдесят милливольт! – Он резко повернулся к Орру. – О чем вы думали? Восстановите.
На Орра накатило крайнее нежелание рассказывать, граничащее с предчувствием угрозы, опасности.
– Я… я думал о пришельцах.
– Альдебаранцах? Ну и?
– Ну вспомнил одного – встретился на улице, по дороге сюда.
– И это вам напомнило – сознательно или подсознательно – о той эвтаназии, про которую вы говорили. Так? Ясно. Вот отчего свистопляска в центрах эмоций. «Усилитель» ее зафиксировал и усилил. Вы, наверно, почувствовали, что в голове происходит что-то странное, необычное?
– Нет, – честно ответил Орр.
Ничего необычного он не ощутил.
– Хорошо. Если вас встревожила моя реакция, объясняю. Я сам сто раз подключался к «Усилителю», испытывал его в лаборатории – человек сорок пять через него прошли. Никому он не навредил – не навредит и вам. Но ваш показатель для взрослого человека был сейчас крайне необычным. Просто захотел проверить, почувствовали ли вы что-то на субъективном уровне.
Успокаивал Хейбер не Орра, а себя, но это не имело значения. В успокоениях Орр больше не нуждался.
– Так, пробуем еще раз.
Хейбер перезапустил ЭЭГ и занес палец над кнопкой «Вкл.». Орр сжал зубы и приготовился к встрече с Хаосом и древней Ночью.
Но они не появились. И в центр города разговаривать с девятифутовой черепахой он тоже не перенесся. А остался сидеть на удобной кушетке, разглядывая в окно окутанную туманами серовато-синюю вершину Сент-Хеленс. И тут потихоньку, как тать в нощи, к нему подкралось чувство умиротворения и уверенности, что все хорошо и что он находится в самом центре всего. Личность – это вселенная. Никто его не столкнет на обочину, не обречет на одиночество. Он вернулся к себе. Испытывал душевный покой и в этот момент прекрасно понимал, где находится он и где все остальное. Это состояние не показалось ему ни благодатным, ни мистическим, а просто нормальным. Так он обычно себя и чувствовал, за исключением периодов кризиса и агонии; в эти тона было окрашено его детство и все лучшие и самые яркие моменты юности и зрелости; жить с таким ощущением было естественно. Но в последние годы он его утратил – постепенно, но почти полностью, почти даже не заметив потерю. Ровно четыре года назад. Четыре года назад в апреле случилось что-то, что выбило его из равновесия, а в последнее время из-за всех этих лекарств, всех этих снов, постоянных перепрыгиваний из одной вспоминаемой реальности в другую, из-за попыток Хейбера улучшить жизнь, от которых ее фактура становилась только хуже, Орр окончательно сбился с пути. Но теперь вдруг он вернулся к себе.
Он понял, что добился этого не сам. А вслух сказал:
– Это «Усилитель» сделал?
– Что? – спросил Хейбер, снова наклонившись над оборудованием, чтобы посмотреть ЭЭГ.
– Это… не знаю.
– Ничего он сейчас не делает, в вашем понимании, – буркнул Хейбер с оттенком раздражения.
В такие моменты он был даже симпатичен – когда не вмешивался, не выдумывал ответов, а с головой уходил в свои машины, стараясь как можно больше почерпнуть из их быстрых, еле заметных реакций.
– Он просто усиливает то, что делает ваш мозг, избирательно подсвечивает тот или иной процесс, а сейчас ничего интересного ваш мозг не делает… Так!
Он быстро сделал пометку в блокноте, метнулся к «Усилителю», наклонился назад, пригляделся к пляшущим линиям на экранчике. Повернув несколько ручек, развел одну кривую на три отдельных графика, потом снова их совместил. Орр его больше не прерывал. В какой-то момент Хейбер скомандовал:
– Закройте глаза. Поднимите их вверх, только не открывайте. Хорошо. Представьте что-нибудь… красный куб. Так…
Когда он наконец все выключил и начал отсоединять электроды, заполнившая Орра невозмутимость не улетучилась, как эффект наркотика или алкоголя. Она никуда не делась. Без долгих размышлений и ничуть не робея Орр сказал:
– Доктор Хейбер, я вам больше не дам использовать мои действенные сны.
– А? – переспросил Хейбер, все еще думая не об Орре, а о его мозге.
– Я вам больше не дам использовать мои действенные сны.
– Использовать?
– Использовать.
– Называйте как хотите.
Хейбер – могучий, рослый, широкоплечий, курчавобородый, серый, мрачноликий – распрямился и навис над сидящим на кушетке Орром. «Он Бог-ревнитель».
– Извините, Джордж, но вы не вправе так говорить.
Боги Орра были безымянны и неревнивы, они не требовали ни покорности, ни поклонения.
– И все же говорю, – мягко ответил он.
Хейбер посмотрел на него сверху вниз, посмотрел всерьез – и увидел. Увидел и отпрянул, словно человек, который думал, что сейчас отмахнет в сторону марлевую занавеску, а наткнулся на гранитную дверь. Он отошел в другой конец комнаты. Сел за стол. Орр поднялся с кушетки и слегка потянулся.
Хейбер поглаживал черную бороду своей крупной серой ладонью.
– Я на пороге – точнее, уже в процессе – открытия, – сказал он, и его низкий голос на этот раз звучал не раскатисто и дружелюбно, а сумрачно и грозно. – Я многократно пропустил сигналы вашего мозга через процедуру записи-очистки-воспроизведения-усиления и запрограммировал «Усилитель» так, чтобы он смог воспроизводить вашу энцефалограмму с ритмами действенного сна. Я их называю д-ритмами. Когда я получу достаточно универсальный рисунок д-ритмов, я смогу их накладывать на ритмы человека в состоянии БДГ, и после определенной синхронизации они, как я полагаю, введут его мозг в состояние действенного сна. Вы понимаете, что это значит? Я смогу вводить тщательно