Рандеву с йети - Никита Велиханов

— А мы на кого идем? — спросил Виталий.

— На сазана. Там сазан берет весь день. Нигде так не берет. И хороший сазан, большой. Я туда один не хожу. Сазан — он тоже сильный. Сильней сома. Если сом такой же. Я один раз туда один пришел. Поставил. Сазан взял. Хорошо, я леску сразу за дерево привязал. А то бы утянул он меня. И хорошо — поводок был прочный. А то бы сорвался. Я под леску ветку подставил, чтоб пружинила. Он так быстрее устает. А потом сам его тянул. Он, когда голову над водой высунет, уже совсем биться перестает.

— И на сколько же был тот сазан? — с интересом спросил Ларькин, понимая, что Андрей на обычные рыбацкие байки попросту не способен.

— Кило на двенадцать. Еле вытянул. Когда он совсем слабый стал. Я его потом ножом убил.

— А как же ты его домой-то нес?

— А я в тот раз на лодке был. На ершике. И я его там сразу выпотрошил. И голову отрезал. И все равно еле-еле в лодку перекинул. Очень тяжелый.

На место пришли к половине девятого. Андрей еще загодя, с противоположной стороны острова, велел Виталию вести себя потише. Сазан, у него слух хороший. И осторожный он. Очень.

К берегу подошли так, чтобы особо не высовываться. Берег был обрывистый и выходил к небольшому, но, очевидно, весьма глубокому заливчику, где мимо стоявших по краю камышей течение закручивалось спиралью. Под самым берегом был, видимо, омут.

Как только они вышли к берегу, Андрей молча указал Ларькину на поднимающиеся тут и там со дна цепочки пузырьков.

— Вот они, — шепотом сказал он. — Все тут.

Распаковав свой рюкзак, он достал две донные удочки, с тяжелыми плоскими свинцовыми грузилами, толстенной леской и с прочными металлическими поводками. Насадка была — клейкая затируха из муки и вареного картофеля. Насадив на каждый крючок по изрядных размеров колобку, Андрей сам забросил удочки подальше, на течение, а потом подтянул их на глубину, поближе к берегу. Свою удочку он замотал за ствол ближайшего молоденького вяза, пропустил через гибкую вязовую ветку и принял на согнутый палец, слегка приподнимая ее время от времени, чтобы проверить натяг. Виталий сделал так же.

— Чуть дернет, сразу подсекай, — шепнул Андрей. — А то выплюнет. Он хитрый.

— Ладно.

Ларькин попробовал леску. Ничего особенного. Он хотел было намотать леску на палец, для верности, но Андрей, заметив это, протестующе замотал головой. Ларькин размотал палец и стал ждать. Прошло минут двадцать. Ларькин начал понемногу разочаровываться и уставать. Пузыри по-прежнему поднимались со дна, время от времени течение проносило мимо них облако мути, на которое Андрей с торжествующим видом указывал пальцем. Но поклевок не было.

— Может, с наживкой что-то не так? — шепотом спросил Виталий, обернувшись к Андрею, и тут же почувствовал пальцем, как леска несколько раз тихонько натянулась и опала. Он резко дернул в сторону и вверх и ощутил на том конце нити биение могучего рыбьего тела. Ответный рывок был такой силы, что, будь у него палец замотан леской, остался бы он сейчас без пальца. Леска натянулась и даже зазвенела тихонько, резанув попутно Виталия по пальцам.

— Тяни! — услышал он голос Андрея и стал из всей силы, упираясь в берег ногами, откинувшись корпусом назад, вытягивать рыбину с глубины. Леска провисла.

— Выбирай, выбирай, — кричал сбоку Андрей. — Он сам сюда идет! Хочет у берега с крючка сорваться!

Ларькин, быстро перебирая руками, успел перехватить леску прежде, чем сазан, подошедший и впрямь к самому берегу — вода взмутилась и вскипела, — рванулся вбок. Леска снова зазвенела, прорезав Виталию кожу на сгибе руки. Но момент он поймал верный. Над водой показалась огромная тупая сазанья морда.

— Тяни на себя! — крикнул Андрей. — Смотри, чтоб он через спину не захлестнул!

Виталий из последних сил рванул леску на себя, и ошарашенный сазан воткнулся в полосу прибрежного песка, чуть сбоку от обрывчика. Андрей тут же соскочил на песок. В руке у него была невесть откуда взявшаяся увесистая дубинка. И этой дубинкой он несколько раз сильно ударил рыбину в том месте, где голова переходила в спину.

— У него вот тут, — он указал на основание спинного плавника вяло дергающейся рыбы, — пила. Если леску на пилу поймает, дзеньк! — и все, нет лески.

Виталий тоже спрыгнул с берега и подхватил сазана по обе стороны головы под жабры. Поволок вверх. В рыбине было килограммов пятнадцать, не меньше.

— Все, — сказал Андрей. — Рыбалки больше не будет. Они осторожные. Снова можно ловить только днем. Но нам и этого за три дня не съесть. Зачем больше. Больше не надо. Потом еще поймаем.

Они отволокли все еще подрагивающего сазана подальше от воды. Ларькин достал из рюкзака бутерброды и термос с горячим крепким чаем. Сейчас бы чего-нибудь посущественнее чая, подумал он, заметив, как у него подрагивают пальцы. Азарт борьбы с сильной рыбой, ощущение ее неподатливого тела на другом конце лески все еще не покидало его.

Он разлил чай по пластиковым стаканам. Дал Андрею бутерброд с копченой колбасой и веточкой укропа. Андрей сел прямо на траву и принялся быстро-быстро заглатывать еду, запивая ее маленькими глотками чая.

— Послушай, Андрей, — сказал Ларькин.

Даун перестал есть и поднял голову.

— Рыба у вас тут действительно крупная.

— Да, — согласился тот, — крупная. Но ты сегодня хорошо поймал. Мой мельче был. Но тоже крупный.

— А звери крупные у вас тут есть?

— Есть, — кивнул головой мальчик. — Лоси есть. Кабаны есть. Бобер, он тоже большой. Когда старый. У Силантьевых один раз бобер в сетке запутался, метров пять порвал. И сам удавился. Они его потом ели. Я тоже ел. Вкусный. Килограмм восемь был бобер.

— Это понятно, — терпеливо гнул свою линию Ларькин. — Но это все звери обычные. Такие везде есть. А необычные звери у вас тут водятся?

Мальчик долго смотрел на него не мигая. У кого-нибудь другого такая пауза могла означать сомнение — можно ли доверять собеседнику. Но Виталий, уже успевший привыкнуть к повадкам мальчика, знал, что тот просто ворочает тугой неподатливый механизм своей памяти.

— Нет, необычных зверей у нас нет, — сказал в конце концов Андрей и снова принялся за бутерброд.

Виталий ощутил легкий укол разочарования. Этот врать не станет. Если сказал, что не знает, значит, действительно не знает. Хотя… И он решил пойти ва-банк.

— Андрей?

Даун опять оторвался от еды и поднял глаза на Виталия, мутные, ничего не выражающие глаза.

— А такие вот большие существа, вроде как люди, только лохматые, все в шерсти. И перепонки между пальцами…

— А, болотники, что ли? — спокойно спросил Андрей, откусывая очередной кусочек хлеба с колбасой.

— А не поздники?

— Не, поздники — это они в Подлесном так называются. Там мордва живет. Там поздники. Только они там не показываются. Там люди про них только так рассказывают, а сами не знают. А у нас — болотники.